В храме Солнца деревья золотые

Площадка, на которой стоял лагерь, была такая маленькая, что ее обошли с фонарями за десять минут. Маркова нигде не было. Не было его и там, куда вели следы. Они просто обрывались у самого края, и все.

— Кажется, снежный карниз обвалился, — предположил Вересов. — Если так, Марков упал вниз. Самому ему не выбраться.

— Зачем его сюда понесло? — удивился Аксельрод. — Я всех предупреждал, показывал даже этот карниз.

Илья понимал, что ночью спускаться вниз, за Марковым, нельзя. Придется ждать рассвета. Почему Гоша ушел так далеко от палатки? Странно…

— Толик, свяжись с базой, — распорядился Вересов. — Сообщи, что у нас чрезвычайное происшествие. Исчез Марков, предположительно, провалился в трещину.

— Может, он здесь где-нибудь, — возразил Саня. — А мы зря панику поднимем. Давайте еще поищем.

— Где же он? — тоскливо спросил Кострома. — Куда идти искать?

Они обошли всю площадку второй раз, заглянули в палатки. Маркова не было. Потапенко отправился в палатку Вересова настраивать рацию.

— Идем и мы с ним, — сказал Илья. — Спать уже все равно не будем.

В палатке было тесновато, зато теплее, чем снаружи.

— Есть связь?

— Ничего не получается, — заявил Потапенко. — Наверное, блок питания сел.

— Как это сел? Как он мог сесть?! — занервничал Аксельрод. — Можно подумать, ты только то и делаешь, что болтаешь с базой. Мы рацию почти не включали.

— Не включали…

— Как же питание село?

— Откуда я знаю? — разозлился Толик. — Наверное, рация осталась включенной. Не представляю, как это произошло. Может, во время спуска от сотрясения включилась?

— Какая разница? — положил конец их спору Вересов. — У нас должен быть запасной блок. Где он?

Потапенко пожал плечами.

— У меня точно нету. Саня, вспомни, кому ты его давал? Помнишь, мы перед подъемом рюкзаки перегружали?

Аксельрод задумался, пытаясь вспомнить. Да, все верно, он сам положил запасной блок питания в чей-то рюкзак. В чей?

— Кажется, он у Маркова… Все переглянулись.

— Ну, чего вы на меня так смотрите? — вспылил Саня. — Забыл. С кем не бывает? А теперь вспомнил. Почему такой трагизм на лицах? Это ведь Гоша исчез, а не его рюкзак!

— Я принесу, — Кострома поднялся, не дожидаясь указаний Ильи. — Сейчас…

— Сходи с ним. — Вересов посмотрел на Аксельрода и кивнул в сторону Костромы. — Вместе сподручней будет.

— Вы мне не доверяете? — побледнел паренек.

— Нам лучше присматривать друг за другом, — спокойно ответил Илья. — Идите.

Потапенко сделал укоризненное лицо, когда Саня с Виталиком вышли.

— Зачем ты так?

— Прикажешь мне еще и Кострому потом искать? — взорвался Вересов. — В группе бог знает, что происходит! А отвечать мне. Я здесь старший.

Через пару минут ребята вернулись и принесли с собой рюкзак Маркова.

— Смотрите все сюда, — сказал Илья, развязывая рюкзак. — Будем искать вместе. У альпинистов нет традиции рыться в чужих вещах, но… в некоторых обстоятельствах допускается. Гоши нет, и мы не можем спросить у него разрешения.

— Ладно вам, Илья Григорьевич, — смутился Кострома. — Ищите. Мы вам доверяем.

Никто возражать не стал, и Вересов занялся поисками блока питания. Наконец, переложив кучу вещей, он добрался до искомого предмета.

— Ур-р-а-а-а! — завопили присутствующие. — Есть связь!

Потапенко занялся рацией, а Вересов складывал содержимое чужого рюкзака в обратном порядке. Взяв в руки пару теплых носков, он глазам своим не поверил. Из носка что-то вывалилось и блеснуло…

Илья поднял голову. Ребята сгрудились вокруг Потапенко и были увлечены рацией и предстоящим разговором с базой.

Вересов незаметно положил блестящий предмет к себе в карман, собрал рюкзак, завязал его и отставил в сторону.

— Есть связь! — радостно сообщил Толик. — База нас слышит!

Пока он передавал о случившемся, Вересов вышел из палатки, присел на корточки и, загораживая свет полой куртки, включил фонарик. На его ладони лежал блестящий предмет из рюкзака Маркова. Это был золотой самородок размером с перепелиное яйцо…

Москва

Зима не хотела уходить из Москвы. По ночам она сковывала город морозом, заметала злыми, непроглядными вьюгами. Однако март медленно и неумолимо вступал в свои права. По утрам светило яркое солнышко, с сосулек под крышами капало, а люди сменили тяжелые меха на более лег — кую одежду.

Ангелина Львовна, в коротком полушубке и сапожках, уже собиралась выйти из квартиры, как зазвонил телефон. «Наверное, Марат», — подумала она и сняла трубку.

— Алло, Геля! Это ты?

Звонила Машенька Ревина, взволнованная и недовольная.

— Я, — подавляя вздох, ответила Закревская.

— Так что, Данила отказался ходить на твои сеансы?

— Отказался.

— Как прикажешь это понимать?

— Маша, — серьезно начала Ангелина Львовна. — Психотерапия — дело добровольное. Я никого не принуждаю. Твой муж вправе сам решать, стоит ему посещать мои сеансы или не стоит.

— Ты же видела, в каком он состоянии! Разве он может что-то решать? Надо было не отпускать его!