В храме Солнца деревья золотые

Ангелина Львовна отложила исписанные Маратом листки и закрыла глаза. Перед ней словно ожила картина давно исчезнувшей жизни. Поразительно! Так описывать ее мог только тот, кто видел все своими глазами. Повествование идет от первого лица, значит…

Как это возможно?

Она набрала номер Марата, и только когда он ответил, сообразила, что уже час ночи.

— Ты спишь?

— Уже нет, — сказал Калитин.

По его голосу было понятно, что он улыбается. Рад ее звонку, несмотря на поздний час.

— Марат, постарайся вспомнить, о какой тайне идет речь в твоих записках?

— Если бы я знал…

— Это многое объяснит.

— К сожалению, ничем помочь не могу, — усмехнулся Марат. — Он мне не говорит.

— Кто?

— Тот, второй человек…

Закревская нервно кашлянула. Кого Марат называет «вторым человеком»?…

Глава 18

Памир

Лариса не хотела признаться себе, что ей нравится Изотов. Ничего в нем нет особенного. Он чем-то напоминал ей директора школы, в которой она преподавала биологию. Такой лее молодой, серьезный и галантный.

Более! Как давно это было — школа, уроки, классный журнал, звонки, шумные переменки, непослушные ученики. Ларисе казалось, прошлая жизнь никогда не вернется. Москва, Мельников, их съемная квартира, вечная погоня за деньгами, достатком… Куда все ушло? Она потеряла интерес к мужу и не могла себя заставить писать ему.

Горы встали непреодолимой стеной между нею и прошлым. Здесь началось что-то другое, новое…

Изотов и Лариса прогуливались недалеко от входа в туннель, разговаривали.

— Сколько вам лет, Валера? — спросила она.

— Тридцать шесть, — вздохнул инженер. — Это моя вторая крупная стройка.

— Вы женаты?

— Был… развелся два года назад. Какой из меня муж? Дома не бываю, все в разъездах да в разъездах. Какой женщине это понравится? Кочевая жизнь по-своему формирует характер, взаимоотношения. Случайные пристанища, случайные знакомства, случайные связи… Все случайное.

Лариса улыбнулась. Ей было приятно узнать, что инженер Изотов — свободный мужчина. Только бы он ее не спрашивал о семье!

— Вы мне обещали экскурсию, — увела она разговор в сторону. — Помните?

— Конечно, — кивнул Изотов. — Хоть сегодня. У вас есть свободное время?

Лариса захлопала в ладоши, как школьница.

— Ой, вот здорово!

— Эй, Панчук, — подозвал инженер низенького, коренастого проходчика. — Дай женщине каску.

— Сей момент.

Проходчик понимающе ухмыльнулся, проворно сбегал за каской и подал Ларисе.

— Не боитесь? — спросил Изотов. — Женщины у нас в туннеле еще не бывали. Вы первая.

— Там страшно?

Он задумался, зябко повел плечами.

— Как сказать? Мне поначалу было страшно. Я когда первый раз под землю спустился, думал, больше не смогу. Если наверх выберусь — все! Никто меня сюда силой не загонит! А потом ничего… привык. Но это давно было, еще в Москве, когда мы метро строили. Здесь не так опасно. Скалы, все-таки. А там… мама родная! Толща земли над тобой, темнота и шорохи. Ну, как все это завалится? Куда бежать? Пробрало меня, как положено. Мне тогда проходчики казались храбрецами, настоящими героями. Верите?

— Верю. — Лариса кое-как напялила каску поверх вязаной шапочки. — Мне идет?

— Очень.

Вход в туннель показался ей вратами в преисподнюю — сырой, мрачный, зияющий непроглядной чернотой. Она не сразу заметила, что внутри горят электрические лампочки.

— А это что? — Лариса показала на арочную конструкцию, напоминающую гигантский скелет. — Я чувствую себя, как в горле у динозавра.

— В горле у динозавра? — засмеялся Изотов. — Интересное сравнение. Можно и так сказать. Это тюбинги, которыми укрепляется грунт или порода внутри туннеля. Их подгоняют один к другому с точностью до миллиметра. Там, где они установлены, вероятность обвала минимальна.

— Но все-таки возможна?

— Все возможно, — ответил инженер. — Несоблюдение технических требований проходки. Или землетрясение, например. Здесь сейсмически опасная зона. Постоянно встряхивает.

По мере того как они удалялись от входа, Ларисе становилось не по себе. Они с Изотовым шли по туннелю в полном одиночестве. Откуда-то издалека доносились приглушенные звуки — стук, голоса, стрекот отбойных молотков.

— Нигде так не чувствуется оторванность от мира, как под землей, — сказал Изотов, уловив ее настроение.

Она промолчала. Подумалось, что если погаснет электричество, то фонарики на их касках будут единственными источниками света, пока не сядут батарейки.

— Представляете, какая махина над нами, какая громадная, необъятная толща? — сказала Лариса, задрав голову. — Просто жуть берет.

— Думайте о чем-то хорошем, — посоветовал инженер. — Есть вещи, которым не стоит придавать значение.

Неприятный рокочущий гул заставил ее вздрогнуть.

— Что это?

— Вентиляцию включили, для продувки пыли, — объяснил Изотов. — Да не бойтесь вы так, Лариса. Люди в туннеле годами работают, и ничего.

— Почему вокруг никого нет?

— Все там, — он махнул рукой в глубину туннеля. — У нас возникли непредвиденные осложнения со стыком. Вы, наверное, слыхали. Вообще, с этим туннелем много странностей. Паршин все списывает на горы, а я сомневаюсь.

— В чем сомневаетесь?