В Киеве всё спокойно

Слушая Цуркана, Очерет просматривал установочные данные на Склянского, не переставая удивляться слабости ума их составившего. «Словесный портрет подозреваемого, оперативный псевдоним: «Дед». Возраст — около пятидесяти, шестидесяти или семидесяти; рост — средний, невысокий; фигура — средняя; плечи — прямые; шея — средняя, толстая (перечеркнуто), тонкая; голова — овальная; волосы — седые, лысый; лоб — средний, прямой, большой; брови — прямые; глаза — неизвестного цвета; нос — средний, прямой, с горизонтальным основанием; ноги — прямые. Особых примет не имеет». Куда ни глянь, все среднее и прямое, ноги и те прямые, глаза, так вообще «неизвестного цвета». Не за что зацепиться. Налицо отсутствие индивидуальных примет и приблизительность описания внешности. Безусловно, это усложнит розыск. Судя по тому, как он многократно уходил от слежки и часто связывался с Розенцвайг, это не простой старичок, прикрыв глаза тяжелыми веками, рассуждал про себя Очерет. Достаточное количество «ничего» в сумме дает «нечто», — это принцип работы «хоменков», подвел итог Очерет. В слух же он произнес следующее:

— Все это занятно. Возможно, даже существенно. И фактов у нас достаточно, но зацепиться не за что, — без тени иронии, раздумчиво подвел черту он.

Тон его непродолжительных совещаний с опергруппой, которые он проводил раз в два дня, всегда был коллегиальный, без малейшего намека на то, кто здесь главный, и без мелочной опеки, которая всегда мешает делу. Вместе с тем, он всегда держал известную дистанцию, существующую между ним и подчиненными, при общении с Очеретом никто не забывал о субординации. Что же касается фактов, то это голые факты, их недооценка или переоценка может принести только вред, размышлял Очерет. Хотя из разрозненных фактов иногда возникают совершенно непредвиденные корреляции. Задача разведчика состоит в том, чтобы среди многих фактов «учуять» главные, выделить их и компетентно проанализировать и, основополагающее — определить функциональные связи между ними. Тогда полученная информация приобретет реальную ценность. Все это теория! Досужие рассуждения от безделья, оборвал себя Очерет. Он знал, откуда они взялись, и почему он на них застревает. Причина была, и отнюдь не простая. Очерет не хотел вспоминать о последнем разговоре с генералом Останним.

— Если Розенцвайг действительно торгует экономическими секретами, то этот Дед похож на резидента, — поделился своими соображениями Цуркан. Его суждения, как правило, отличались точностью.

— Только, думается мне, это криминальная группировка. Хорошо организованная, но криминальная, — в голосе Цуркана зазвучали убедительные ноты. — К нашей сфере деятельности они отношения не имеют и национальной безопасности не угрожают. В любом случае, нам придется уточнить, чем они занимаются, а потом передадим их по принадлежности. Но выборы затягиваются, и не известно, когда они кончатся. Никого нам в помощь не дадут. Не сегодня-завтра оперативная обстановка может измениться, и нас опять пошлют на майдан, а то и куда подальше… Нашим составом, без поддержки группы наружного наблюдения, провести качественное наблюдение и отработать связи Деда не получится. Потому как дедок этот уж больно крученый, заметит наблюдение, «сбросит хвост» и ляжет на дно. С ним требуется определиться, и сделать это нужно немедля. Я думаю, его надо брать и устанавливать личность. Решай, капитан.

Одна из первоочередных задач работы контрразведчика, это выявление связей подозреваемых. Думая совсем о другом, машинально отметил про себя Очерет. Но выяснять связи некогда. Не упустить бы главного фигуранта — Розенцвайг, и подготовленную на вывоз партию антиквариата. Отбросив колебания, Очерет решил пока не ставить в известность оперативников о своем разговоре с Останним. Рассказать им придется, но позже, не теперь. Если сказать сейчас, проку будет мало, а вред будет, реальный. Их и так раз-два и обчелся, скажешь, и выбьешь кого-то из обоймы, а это совсем ни к чему. Посмотрим, доложит ли об этом Мусияка генералу. Положим, доложит, и что? Пусть докладывает, в конце концов, это касается только Очерета, ему самому решать, ставить ли об этом в известность подчиненных.

Срочно вызвав Очерета в управление, генерал сообщил ему о том, что задержана группа воров, обокравших Черниговский художественный музей. Картины они продали Розенцвайг. Одного из них, во время дебоша в ресторане задержали, при нем был «Наган», отобранный у охранника музея, он сдал остальных. В ультимативной форме Останний приказал Очерету в течение трех дней выяснить, где Розенцвайг прячет скупленный ею антиквариат и коллекцию похищенных картин. В случае невыполнения приказа, Очерет будет отстранен от дальнейшего ведения дела, и по «массе его предыдущих проступков» и последнему, в частности, будет назначено служебное расследование.