В Киеве всё спокойно

Она стояла, будто неживая с остановившимися оловянными глазами и думала, что если бы она была там, вместе с ним, рядом, он бы не умер. Она была уверена в том, что не дала бы ему умереть. Но это уже было из сферы «если бы»…

— Да, — уверенно ответил он. — Мне необходимо вернуть вам ваши деньги.

— В этом нет необходимости. Вы их заработали, они ваши. У меня к вам необычное предложение. Не взялись бы вы организовать похороны моего знакомого? У него никого нет. На расходы я дам вам тысячу долларов.

У Альбины было кому поручить эти хлопоты. Погребальный сервис в Киеве достиг своего апогея. Белой плесенью на каждом углу белели объявления с адресами «фирм» по оказанию ритуальных услуг. Но она не хотела, чтобы тело Склянского кромсал нож прозектора и заведующий отделением мог ей в этом помочь. Так, по крайней мере, она обосновывала себе это предложение.

— Я могу этим заняться, — подумав, ответил он. — Но сумма, которую вы предлагаете, слишком велика, — ей тоже пришла в голову та же мысль. Эта сумма действительно была несоразмерно велика. Любой патологоанатом за десять долларов, а то и просто за бутылку поддельного коньяка выписал бы ей, не вскрывая, справку о вскрытии. А приличные похороны одинокого человека обойдутся не дороже ста долларов. Все это она знала.

— Достаточная, — твердо возразила она. — Я хочу, чтобы его похоронили достойно. Ничего особенного, просто достойные похороны и поминки для нищих с кладбища. Они там всегда есть. Пусть они его помянут, он был такой же, как и они… — нищий, подумала она. — Человек, — вслух произнесла Альбина. — И еще, нельзя ли сделать так, чтобы его не вскрывали?

— Я постараюсь, — найдя объяснение подоплеки ее пропозиции, с облегчением согласился заведующий.

— Постарайтесь, пожалуйста. Деньги вам принесут в течение часа.

Вот так. Наши ряды редеют, улыбнулась, чтобы не заплакать Альбина. Не время для слез! Прикрикнула она на себя, для грустных воспоминаний в запасе вся жизнь. По мобильному телефону она дала указание продавцу своего магазина срочно доставить тысячу долларов в Октябрьскую больницу. Но ее продолжала преследовать мысль о том, что этой несообразно большой суммой, презренными деньгами, она хочет откупиться перед кем-то. Перед кем?! Да перед собой! Да-да, перед собой, за смерть Склянского. И она прогнала от себя эту Мысль, но та, не отставая, брела за нею следом, осуждая ее. Она стала оправдываться, объяснять ей, что Склянский ее подвел и умер в самый неподходящий момент… Это уже было в духе заявлений местных политических лидеров, народных избранников, и эта подлая привязавшаяся к ней Мысль чуть было не плюнула ей в лицо! Тогда она придумала отговорку, что этой суммой она хочет разбудить совесть у заведующего отделением, у этого лощенного хлыща, чтобы совесть его угрызала за то, что он не спас ее Склянского. Но Мысль ей не поверила. Альбина и сама знала, что он сделал все, что мог, она же не сделала ничего. А Склянский, не задумываясь, жизни бы не пожалел, защищая ее. Нет на свете страшней наказания, чем нечистая совесть.

И тогда, остановившись посреди Крещатика, как карандашом по хрусталю она ударила в сердце вопросом: «Сделала ли она все, чтобы не дать умереть своему единственному… Верному до гроба рыцарю?» И звонкий хрусталь отозвался в ответ расколотым горшком. И тут она поняла, что впервые в жизни у нее произошел разлад с собой.

* * *

Под конец Альбине повезло, ей удалось втиснуться в переполненный микроавтобус маршрутного такси, и она продолжила свой путь домой. Это был настоящий «микро», горбатый недоносок чуть выше обычного автомобиля с бортовым номером четыреста двадцать. Набившиеся в него, как шпроты в банку, люди ехали стоя в полусогнутом состоянии. Один водитель чувствовал себя вполне вольготно, изображая из себя Шумахера, он неожиданно с пробуксовкой срывался с места, рычал двигателем и визжал тормозами, бросая свою набитую до отказа колымагу из стороны в сторону. Подолгу замирая в бесконечных пробках, согнутая в три погибели Альбина, считала минуты окончания этого мучительства. На видном месте за спиной у шофера висел плакат, на ярко-красном фоне большими белыми буквами был написан простой и доходчивый стишок.

Не стучите дверью громко —
Отоварю монтировкой!