В Киеве всё спокойно

Эта пьяная оргия, в которой царила атмосфера горячечного бреда, продолжалась всю ночь. Время от времени среди них вспыхивала грызня, как у взбесившихся животных, и Мише казалось, что он в качестве персонажа участвует в фильме ужасов. Либо они начинали развлекаться, задавая друг другу загадки, наподобие: «Ни гриб, ни морковка, красная головка. Что это такое?» или «Вокруг стекло, посредине говно?». И всегда у них получался один и то же ответ: либо просто «мент», либо «мент в будке». Эти отгадки сопровождались громким ржанием. Один Миша не смеялся, не находя в их шутках ничего смешного. Он сидел на полу, представляя себе, что наблюдает за ними из щели под плинтусом с точки зрения таракана, глядящего на странные двуногие существа. Больше всего ему сейчас хотелось спрятаться под этот самый плинтус. Вдоволь насмеявшись, беззубый неожиданно обратился к Мише.

– Ты чё это, Мишаня, на нас обижаешься? Чи шо?

– Нет, – поспешно ответил Миша, испугано вскинув глаза, и тут же их опустив, не осмеливаясь смотреть открыто.

– Тогда в чем дело? Ты, Мишаня, рожу не вороти, ты чё там сидишь, надутый такой? Ты чё там себе маракуешь? – недобро прищурился беззубый. ‒ Отвечай!

– Видите ли, я не могу на вас обижаться, поскольку вы для меня не люди, ‒ тихо проговорил Миша. Он всегда говорил тихо и нерешительно, боясь показаться смешным. ‒ Нет, простите меня, пожалуйста! Я не то имел в виду… – Миша поспешно поправил себя, смущаясь. – В моем понимании, вы не такие, как все…– голос его, робко прячась, звучал все тише. – Вы… Ну, вот, например, как тараканы. Вы есть, но, в то же время, вас нет, поскольку у вас нет души, ‒ выразил он, наконец, свою мысль в подходящих словах.

Мише хотелось снискать хоть какое-то расположение у захвативших его свирепых злодеев, но он не единожды уже убеждался в том, что его прямота иногда граничит с бестактностью, поэтому не ожидал от нее ничего хорошего. Так получилось и в этот раз. Но, кто определяет смысл и правильность наших поступков?

Беззубый подошел, и с размаха ударил Мишу ногой, злобно процедив сквозь зубы:

– Ах, ты с-сука, падла!

Первого удара Миша не ожидал, он пришелся в живот под ребра, а остальные, по почкам. Прижав колени к животу, и закрыв лицо согнутой в локте рукой, Миша ждал последующих «пенальти», но беззубый вернулся за стол и начал дико реготать, повторяя:

– Ах, вы ж тараканы!

Миша даже не пытался выразить свой протест. Бесполезно протестовать против жестоких нравов звериной берлоги, а захватившие его бандиты были хуже любого зверья. Под утро, когда начало светать, все заснули, кто на стуле, кто под столом, беззубый с Нюмичем развалились на кровати. Миша понял, что попал в плен к отребью, стоящему на последней ступени в иерархии преступного мира. Униженные своими собратьями, они издеваются над всеми, над кем могут, и совсем одичали в своей животной злобе.

Ну и что? Что́ они мне сделают? Ну, убьют, так я и сам два раза уже хотел себя убить. Пускай убивают, лишь бы не мучили. Жутко пребывать в когтях у самого страшного зверя на земле, имя которому человек. Думал Миша, прислонившись к стене, сидя на холодном полу. Ему вспомнились не раз говоренные слова матери: «Не сиди на холодном, печенку простудишь, будешь мне потом кашлять!»

Почему люди такие злые? Для чего они постоянно терзают друг друга? Задавал он себе вопросы, ответы на которые, уже многие годы искал и, не находил. Человек изначально рождается добрым. Даже в последнем из негодяев теплится искра добра. Иногда ей суждено потухнуть, но порой, из нее разгорается костер. Тяжелые испытания делают человека открытым добру и человечности либо превращают его в зверя. Одних, они ломают, других, закаливают, превращая мягкий графит в алмаз.

Сколько же у меня будет еще этих испытаний, и чем они кончатся? В последнее время его все больше угнетала его собственная нерешительность и мягкотелость. Он пугливо покосился на темный угол, ожидая, что воображение сыграет с ним очередную злую шутку и покажет ему какое-то сверхъестественное явление. Нет, все в порядке, ничего там нет.

Нет, так больше не будет! Я никому не дам себя испытывать. Решено, я убегу или погибну, пытаясь сбежать. Почему бы и нет? Сила у меня есть, и воля, тоже есть. Только силы воли нет… Но, надо бороться, жизнь – это борьба. Да, но только у борцов. Зачем мне такая жизнь? И, удобнее привалившись к стене, он попытался уснуть.

Глава 11

Очерет шел на рандеву со своим осведомителем.