В когтях багряного зверя

Долорес пытается дотянуться до «Мадам де Бум», но враг крепко держит ее за ноги. Пытаясь справиться с вырывающейся жертвой, он еще не пустил в ход кинжал, но вот-вот сделает это. Поэтому я на миг забываю о своем противнике и бросаюсь Малабоните на подмогу.

Иностальная рукоятка моего разряженного дробовика с размаху бьет раненого героя сначала в переносицу, а затем в висок. Дважды я отчетливо слышу хруст и вижу, как обмякает тело клирика. После чего бросаю свое ружье и подхватываю с пола ружье Моей Радости. Патронник закрыт, а значит, она успела вставить в него новый патрон до того, как угодила в передрягу.

Проверим, так оно или нет. Громила в помятой кирасе снова готов к бою. Он поднимает щит, заносит меч и, издав воинственный клич, бросается на меня. Моя душа в который раз уходит в пятки, но я удерживаюсь от порыва задать стрекача, хотя меня так и подмывает это сделать. Чтобы хоть немного унять страх, я тоже ору во всю глотку, как будто пытаясь перекричать противника. А потом вскидываю «Мадам де Бум» и…

…Нет, пока не стреляю, потому что хочу подпустить его поближе. Враг уже научен горьким опытом. Он видит нацеленные на него стволы и отскакивает в сторону, пытаясь сбить меня с толку и уйти с линии огня. И это ему почти удается – для своей комплекции он весьма проворен. Я хотел по примеру Долорес отстрелить клирику ногу, но его финт вынуждает мои нервы сорваться. Мой палец жмет на спусковую кнопку прежде, чем я навожу ружье на мельтешащие вражеские ноги. Гремит выстрел, и заряд уходит выше…

Гораздо выше… На сей раз он даже не попадает в щит, которым гвардеец прикрывает голову и верхнюю часть тела. Но, несмотря на это, результат оказывается лучше предыдущего. Картечь попадает в поднятую над головой руку с оружием и перерубает предплечье так, что оно остается висеть на одном неповрежденном сухожилии. Вошедший в раж громила успевает, однако, подскочить ко мне и нанести удар мечом…

Вернее, это он думает, что наносит удар. В действительности меч вылетает из болтающегося на клочке плоти обрубка и падает на пол. Вместо иностали, что должна была обрушиться мне на голову, меня обрызгивает струя крови. А сам калека замирает в двух шагах от меня, выпучив глаза на свое изувеченное предплечье. Рот клирика открывается, но он не кричит, поскольку у него перехватило от шока дыхание.

Нервы мои не выдерживают, и желудок извергает наружу весь скудный завтрак, каким я подкрепился на бегу этим утром. Ноги становятся ватными, меня прошибает холодный пот, и все же я подскакиваю к противнику и бью ему в лицо ружейными стволами. Вряд ли такой удар свалил бы его с ног, не будь он шокирован и ранен, но сейчас это срабатывает. Клирик валится навзничь и, лишь ударившись спиной об пол, начинает орать и корчиться от боли.

Убби тем временем понемногу разбирается с остальными клириками. Занятый своими проблемами, я слежу за ним лишь вполглаза. Все, что я при этом вижу, представляет собой мельтешение скачущих по лазарету громил и краснокожего коротышки, вокруг которых разлетается перевернутая мебель и оборванные занавески. Гремят свирепые вопли, сталкиваются щиты, и лязгает отражаемое ими оружие. Сандаваргу нелегко, но сейчас он занят привычным для себя делом. Да и клирики, даже такие громадные, при всем желании не сравнятся с северянами в рукопашной схватке.

Разобравшись со своими врагами, мы с Малабонитой поспешно перезаряжаем ружья. Убби к этому моменту уже размозжил голову одному противнику и яростно молотит кистенем по щитам двух других, тесня их к стене и не позволяя атаковать в ответ. Вряд ли он нуждается в помощи. Но мы и так задержались здесь дольше, чем планировали, а значит, пора ставить точку в этой кровавой вакханалии.

Если мы зайдем Сандаваргу со спины, то сможем выстрелить так, что наши заряды угодят только во врагов и ни в кого больше. Но не успели мы занять позицию, как ее успевает присмотреть себе кое-кто другой.

Еще один перепачканный кровью клирик выскочил из-за занавесок и намерен зайти северянину в тыл. В одной руке у клирика оборванная занавеска, которую он собирается набросить Убби на голову. А в другой – короткий меч, которым та голова будет потом разрублена.

Недолго думая, я бросаюсь врагу наперерез, и у него не остается выбора, кроме как метнуть занавеску в меня. Но я выставляю вперед ружье и успеваю поймать ее на стволы. После чего стреляю во врага прямо сквозь повисшую на «Мадам де Бум» тряпку практически в упор. Его меч готов пронзить меня, но картечь оказывается быстрее. И когда клирик наносит колющий удар, сам он при этом уже стремительно летит назад с огромной дырой в груди и пронзает клинком воздух.

Позади меня грохочет второй выстрел. Это Малабонита сокращает число противников Сандаварга еще на одного. Пока он их сдерживает, ей нет нужды суетиться. И она, прицелившись как следует, отстреливает проверенным способом ногу самому опасному гвардейцу.