В когтях каменного века

Жили мамонты долго, до шестидесяти – восьмидесяти лет, некоторые – и до ста. Правда, плодились они нечасто, и потомство их росло тоже медленно. Их самки, как и самки слонов, их младших братьев, вынашивали детенышей до двух лет, а потом еще почти десять лет выросшие «малыши» ходили за матерью, достигая зрелости только к восемнадцати – двадцати годам.

Если впоследствии мамонты и проиграли в борьбе за жизнь, то только потому, что человек научился охотиться на них, истребляя этих гигантов так же сосредоточенно и методично, как американцы в свое время уничтожили всех бизонов, огромные стада которых вплоть до начала девятнадцатого века населяли почти весь северный Американский континент.

Впрочем, в гибели мамонтов виноваты были также резкие климатические изменения и внезапные наступления ледников, отрезавшие их от пастбищ. На сокращении поголовья отразилось и то, что гиганты редко плодились и были травоядны.

Уже тогда, около тридцати тысяч лет назад, эволюция пошла по пути выживания всеядных видов, которые легко переключались с растительной пищи на животную, таких, например, как дикие свиньи или медведи, которые не прочь были полакомится порой отбившимся от стада олененком, подобрать остатки чужой добычи или собирать на мелководье дохлую рыбу. Впрочем, не только дикие свиньи и медведи, люди тоже были всеядны, и это помогало им выживать во время затяжных холодных зим, когда почва промерзала на несколько локтей.

Но пока мамонты находились в силе, до времени их упадка было еще далеко, и гигантам все уступали дорогу. И сейчас тонконогие сайгаки с хоботообразным носом, маленькие коренастые лошадки, бородатые муфлоны, ветвисторогие олени и глупые крикливые дикие ослы, обладавшие самыми громкими голосами, – все, встревоженные, метались по равнине, стремясь как можно скорее освободить дорогу мамонтам.

Только старый кабан с желтыми клыками и грязной щетиной, командующий целой ордой свинок с поросятами, возбужденный и обозленный визгом своего стада, грозно похрюкивая, наклонял к земле морду, как бы собираясь перейти в атаку, но при приближении мамонтов, оценив силу врага, подал своему стаду сигнал к отступлению, а сам побежал последним, прикрывая его.

Мамонты шли не торопясь, не замечая происходившей вокруг них суматохи, совершенно равнодушные к поднятому ими переполоху. Впереди стада шли вожаки – пять взрослых самцов, огромных, с ногами, похожими на колонны, с кожистыми ушами, намного короче, чем у индийских слонов, поросшие сплошной, довольно длинной шерстью с застрявшими в ней репейниками. Бивни мамонтов, закругленные кверху, достигали двухметровой длины. Кость их бивней была желтоватой, но на краях, которым чаще всего доставалось в схватках и которыми животные взрывали землю или опрокидывали деревья, бивни были отполированы до белизны.

Сложилось мнение, что мамонты, как и слоны, были очень спокойными, дружелюбными и неповоротливыми животными. Возможно, в отношении слонов это и верно, но мамонты были совсем другими: более умными, подвижными, могли развивать скорость до тридцати километров в час, но, выведенные из себя, легко приходили в ярость, в неистовстве кололи бивнями и так затаптывали бросившего им вызов врага в землю, что от него оставалась лишь кровавая лепешка. Нередко мамонты первыми атаковывали зубров, буйволов или тигров, которые не спешили уступить им дорогу или слишком близко подошли к стаду.

У крайнего вожака-великана левый бивень был слегка отбит, очевидно, во время недавних схваток, когда мамоты определяли главенство в стаде или делили самок. Впрочем, столкновения между гигантами редко оканчивались смертельным исходом: шкура выдерживала любые удары, да и победитель обычно не преследовал более слабого. Каждую весну, в месяц Хода Лосося, когда у этих великанов начинала бурлить кровь, они обычно заново устанавливали иерархию.

Впрочем, все мамонты – и победители и побежденные, и самки с детенышами, и молодые, и старики – в соответствии с заложенным в них природой инстинктом, держались вместе. Стада их насчитывали порой тридцать-сорок голов, а если равнины плодородны и способны прокормить больше гигантов, то численность достигала и пятидесяти голов.

Агам, Вася и Роса отскочили в сторону под защиту большого обломка скалы, чтобы не быть затоптанными идущим к воде стадом. В клочьях предрассветного тумана мелькали огромные сероватые туши мамонтов, которые подходили к реке и, зайдя в нее, опускали в воду свои длинные хоботы. Раздавались низкие трубные голоса, плеск воды, изредка из тумана при свете луны вырисовывались очертания морды одного из гигантов с длинным белым бивнем.

Вася, потрясенный зрелищем, смотрел не отрываясь. Он знал, что был единственным человеком своего времени, который сумел увидеть такое.

– Мамонты пришли, – сказал Агам. – Это значит, ледяная гора опять наступает. Охотник из равнинного племени был прав.

– Может быть, просто засуха? – робко спросила Роса.