В когтях у сказки

– Ни на секунду, – сказала директриса. – Про детей наших безостановочно твердила: «Девочки ходят в брюках или в юбках размером с носовые платки. Господь всех накажет! Скоро будет Страшный суд!» И так целый день. Войдет в ресторан и кричит: «Покайтесь! Молитвы перед едой не читали, вот придет конец света – не спасетесь!» В Тамбовске она скандал в торговом центре устроила. Увидела в продаже майку с изображением обнаженной по пояс женщины и давай всех проклинать. Да только продавцы не наша терпеливая и вежливая Марина Ивановна, враз полицию вызвали. Лаврова потом ездила сумасшедшую выручать.

– Иногда у стариков случается беда с головой, – вздохнула я.

– Кто вам сказал, что Фирсова старуха? – прищурилась Анна Семеновна. – Ей меньше шестидесяти было.

– Да ну? – удивилась я. – Почему-то я решила, что она женщина преклонных лет.

– Вовсе нет, – возразила собеседница. – Она просто на почве религии свихнулась, вот ей и почудилось, что в новостях про конец света говорят. Сын за телом приезжал, с ним жена, и она мне потихоньку рассказала, что у них дома никому жизни не было. Свекровь в пять утра на молитву вставала, родня должна была так же поступать. У Фирсовой еще один сын был, дети у нее близнецы, но ни внешне, ни по характеру не похожи. Он не выдержал ежедневных молебнов, отказался в них участвовать, и мать его вон выгнала, ни копейки не давала, даже из завещания вычеркнула. Ну что, вы нам поможете? Дело-то несложное.

– А как управлять ракетой? – осторожно поинтересовалась я. – Боюсь, не справлюсь, у меня с техникой сложные отношения, машину с грехом пополам вожу.

– На самом деле наша ракета не летает, – пустилась в объяснения Анна Семеновна, – прикреплена к тонкому, но очень крепкому тросу, ездит на нем. Вам только текст сказать и внутрь залезть. Остальное наш механик сделает. Так как?

Я встала.

– Хорошо. Но, думаю, надо разочек порепетировать. Однако…

От пришедшей в голову мысли я замолчала.

– Что не так? – занервничала директор интерната.

– Со спины я, конечно, похожа на девочку, – заговорила я, – рост невелик, вес тоже, но лицо-то не детское. Смею надеяться, что хорошо выгляжу, но за подростка никак не сойду.

– У вас на голове будет шлем, – засмеялась Анна Семеновна, – как у Гагарина, все лицо закрыто, кроме глаз.

– А как текст произносить? – уточнила я. – Выучить его я не успею. Все же придется лицо открыть, иначе звук в зал не пойдет.

– В шлеме есть микрофон, вас прекрасно услышат. И наушники имеются, «космонавтом» можно руководить, текст вам надиктуют. Виола, дорогая, спасите меня, я вам еще пригожусь! – простонала собеседница.

Глава 19

В одиннадцать тридцать я стояла в холле Дома здоровья и смотрела прямо в нацеленный на меня «глаз» камеры.

– Начинаем, – скомандовала журналистка в кепке с надписью «Болтун-ТВ».

– Виола Ленинидовна яркая звезда, но она очень пунктуальный человек, – стала нахваливать меня Марина Ивановна, – пришла за десять минут до назначенного времени.

– А вот мужчина, который вместе с Виоловой Трындычиху видел, не отличается этим качеством, – сердито подчеркнула корреспондент, – уже на полчаса опаздывает. Позвоните ему.

– Без конца набираю, но Неумывайкин трубку не берет, включается автоответчик, – пожаловалась владелица гостиницы, Дома здоровья и всего имения.

Репортер посмотрела на меня.

– Арина, вы намерены ждать приятеля до завтра?

– Не могу назвать Владимира своим другом и даже знакомым, – поправила я, – встретилась вчера с ним впервые. Он проводил для меня экскурсию по территории, затем предложил подвезти на местный рынок для покупки сувениров.

– И вы увидели Трындычиху? – спросила корреспондент.

Я открыла рот, но не успела издать ни звука, потому что заговорила Лаврова:

– Сонечка, давайте выйдем в сад, там у нас очень красиво. А здесь народу тьма, все шумят.

Я окинула взглядом холл. Обещанная тысяча рублей за приведенного с собой родственника или приятеля мотивировала всех сотрудников на подвиг. Сейчас в холле было не протолкнуться, просто море людей всех возрастов колыхалось.

– Ладно, – неконфликтно согласилась репортер. – Ребята, выдвигаемся на другую точку.

Двое мужчин начали собирать камеру, монитор, сматывать шнуры, складывать штатив.

– Деточка… – раздался сбоку скрипучий голос.

Я повернулась и увидела бабушку в инвалидной коляске. В руках она держала пакет, в который, похоже, была завернута банка.

– Что-то в поликлинике все переделали, – пожаловалась старушка. – Месяц всего тут не была, а ремонт сделали, колонн понаставили. Где теперь анализы сдают?

Марина Ивановна закатила глаза.

– Бабулечка, это не поликлиника, вы в школе.

Пенсионерка ахнула.

– А что, медучреждение переехало?

– Нет, оно на месте, – подключилась я к разговору, – вы находитесь на Дне открытых дверей. Все хорошо.

Старушка показала мне пакет.

– Анализы-то куда везти? Раньше на первом этаже слева их принимали, а теперь там буфет.

– Бабуля, это гимназия, – пропела Лаврова, – не медцентр.

– Нечего мне голову дурить! – рассердилась бабка. – Без надобности нам школа, таблицу умножения я давно выучила и благополучно забыла. Мне надо мочу исследовать.