В колыбели с голодной крысой

Бен, или кто-то еще, поработал над Уолтером значительно усерднее, чем надо мной. Один глаз у него совершенно затек, а кожа приобрела серо-черный цвет, щеки были испещрены маленькими, но глубокими ранами, видимо, на руке его мучителя было надето кольцо, а большой палец на левой руке распух и покраснел. Он был без галстука, три верхние пуговицы на рубашке были вырваны с мясом, а верхний карман его пиджака, в котором он обычно держал сигареты, был наполовину оторван.

Уолтера довольно грубо втолкнул в комнату полицейский в униформе с худым лицом. Он прошел к окну, и оттуда наблюдал за нами. Уолтер же подошел к столу, за которым я сидел. Когда он улыбнулся, я заметил, что губа у него тоже основательно распухла.

– Привет, – сказал Уолтер, – добро пожаловать в Утопию рабочих.

– Что у тебя с пальцем? – вместо приветствия, спросил я, потому что был потрясен его видом.

Уолтер многозначительно взглянул на палец.

– Кто-то наступил на него, – сказал он, улыбнулся и добавил:

– Случайно.

– Боже мой, на кого ты похож! – сокрушенно воскликнул я.

– Я знаю. – Он сел, стараясь двигаться осторожно. – Хотя после некоторых футбольных встреч бывало и хуже. Но у здешних явно не хватает смекалки. В больших городах они умеют не оставлять следов.

– Что я должен сделать, Уолтер? Меня отпустили.

– Они сказали мне об этом. Я рад. Очень сожалею, что втравил тебя во все это.

– Ничего.

– Я представлял себе все это иначе, этаким куском пирога, ты понимаешь? – Он улыбнулся здоровой стороной рта, – а вместо этого получили кусок дерьма.

Тип у окна не преминул вмешаться:

– Следи за своей речью. – У него был высокий гнусавый голос, и он строго посмотрел на нас поверх своего длинного носа.

Уолтер улыбнулся ему и сказал:

– Если мы прибегнем к иносказаниям, он ничего не поймет.

– Отлично, – сказал я.

– Расскажи мне о причинной обусловленности бедствия.

– Ты не знаешь?

Он отрицательно покачал головой:

– До сих пор инквизиция действовала однонаправленно.

– Ох. Да, наш корреспондент, – ответил я, ища подходящие слова, – уже среди новопреставившихся. Он удивленно поднял брови:

– Ему содействовали в этом путешествии?

– С помощью четверки металлических овоидов, приведенных в быстрое движение.

– А почтенная половина преставившегося? Там что-то было насчет некоего показания.

– Некоторое увиливание, происшедшее в результате паники. Затем последовала дополнительная паника, приведшая к усугублению первоначального увиливания.

Он кивнул.

– Предписывается коммуникация с нашим началом координат. Ты помнишь мистера Флетчера?

Я никогда не встречал никакого мистера Флетчера, но понял, что он имеет в виду.

– Конечно, – сказал я.

Он снова улыбнулся и казался довольным.

– Единственное, что мы можем сделать, это ждать, – сказал он. – Я не виновен ни в каком преступлении, так что рано или поздно они будут вынуждены меня отпустить.

– Я знаю. – Игра с иносказаниями была окончена. В действительности в ней не было никакой необходимости, но мы оба были довольны ею, и в каком-то смысле она нам обоим была необходима. Мы, Уолтер в большей степени, чем я, были раздавлены чьим-то каблуком, и наше достоинство и самоуважение требовало как-то отскрести всю эту грязь. Эта малюсенькая бессмысленная победа, одержанная над охранником с помощью нашего более изысканного словаря, служившего нам чем-то вроде шифра, помогла сохранить некоторые остатки самоуважения.

– Как давно ты на свободе? – спросил он.

– С сегодняшнего утра. Кстати, мы можем здесь в городе рассчитывать на некоторую помощь.

– Как это?

– Сегодня утром я разговаривал с девушкой, она работает в местной газете.

– И что ты ей сказал?

– Все.

Он покачал головой.

– Мне это не нравится, – сказал он, – это может иметь обратный эффект.

– Она на нашей стороне, Уолтер, правда. Она была шокирована, когда я рассказал ей, что с нами сделали. Кстати, она дочь мистера Флейша.

Он удивленно посмотрел на меня:

– Ничего себе кстати! Боже правый, Пол!

– Ну, погоди секунду. Не стоит относиться к ней предвзято.

– И ты ей рассказал, все, как есть.

– А почему бы и нет?

– Буду с нетерпением ждать выхода газеты.

– Возможно, в утреннем выпуске будет твой портрет, – сказал я ему.

– Просто позвони Флетчеру, ладно? Пусть он оплатит разговор.

– Хорошо, я позвоню.

Немного помолчав, он спросил:

– У тебя имеются при себе сигареты? – Он похлопал по своему болтающемуся карману и добавил:

– Мои у меня отобрали.

– Да, конечно. – Я вытащил свои сигареты.

– Здесь курить запрещено, – тут же возвестил охранник. Значит, и он одержал свою маленькую победу. Уолтер пожал плечами и улыбнулся.

– Никакого воображения, – сказал он.

– Вскоре они вынуждены будут тебя выпустить.

– Это профессиональный риск, – сказал он. – Профсоюзных инструкторов не всегда хорошо принимают. Я должен был предварительно изучить этот городок заранее и только после этого привозить тебя сюда.

– Ничего, – сказал я ему, и, как ни странно, это было правдой. Простой разговор с Уолтером подействовал на меня успокаивающе и вернул уверенность. – Что еще мне следует сделать? Все это время я ходил по замкнутому кругу.