В колыбели с голодной крысой

– Я уже звонил, Уолтер, – сказал я. – Я узнал о случившемся сразу и немедленно позвонил Флетчеру. Как в прошлый раз.

Он тяжело опустился в кресло и с облегчением вздохнул.

– Где Фил? Они меня сфотографировали и пытались впутать в дела этой маленькой сучки. Филу нужно попытаться приглушить скандал.

– Я уже послал его.

Он медленно перевел на меня взгляд:

– Ты его послал?

– Совершенно верно.

– Что... Тебе Флетчер велел?

– Не совсем так. Флетчер улаживает какие-то дела в Вашингтоне и до своего приезда поручил мне взять руководство на себя. А тебе ведено находиться в мотеле.

– Ты берешь руководство на себя? – Он выглядел мрачным и злым, но затем перевел взгляд на Джорджа, и на его лице появилось выражение усталости.

– А что, если я скажу тебе идти к чертям, Пол? – спросил он. – Что, если я пойду в офис и буду руководить, как прежде?

Я пожал плечами:

– Мне жаль, Уолтер, но, если Флетчер спросит меня, я буду вынужден сказать ему правду.

– Ах ты, маленький мерзкий шельмец! – проговорил он спокойно, почти без выражения.

Джордж потянулся, зевнул и произнес:

– Ты не возражаешь, если я схожу позавтракать, дружок?

– Конечно, – ответил я. – Пусть Клемент тебя отвезет.

– Спасибо, дружок. – Он многозначительно поглядел на Уолтера, брезгливо улыбнулся и ушел.

Некоторое время мы с Уолтером молчали, а затем он поднялся и направился в ванную комнату. Я слышал, как он включил душ. Я взял свою книгу, закурил сигарету. Я по-прежнему не чувствовал никакой усталости.

Когда Уолтер вышел из ванной, лишь слегка прикрытый полотенцем, он выглядел гораздо лучше. С его лица сошла усталость, а вместе с ней и неуверенность. Он посмотрел на меня, ложась на мою постель, и сказал:

– Вот посмотришь, Стендиш, я выплыву. Знай это. Мне придется выслушать длинную нотацию от Флетчера и пары других типов за то, что я поставил под угрозу авторитет профсоюза в этом городке, и только. Я не лишусь своего поста, а ты по-прежнему будешь работать под моим начальством.

– Не думаю, – сказал я. – Под моим руководством Фил основательно поработал, чтобы смягчить скандал. Я здесь неплохо справляюсь с делами, тебя Флетчер заберет обратно в Вашингтон. Флетчеру наплевать на людей, ему важен результат. Ты не лишишься работы, Уолтер, но я буду работать не под твоим начальством. Я буду работать самостоятельно.

– Через две недели ты вернешься в Вашингтон, – сказал он. – У меня будет почти полгода, чтобы сравнять счет. Я просто хочу, чтобы ты научился себя вести, Стендиш.

– Сравнять счет? – улыбнулся я. – Счет уже равный, Уолтер. Ты украл мою идею, и ты украл мою девушку. Теперь мы квиты.

– Я так не думаю, – сказал он.

– Ничего удивительного.

Он стоял сердито глядя на меня, уперев руки в бедра, и эта его поза показалась мне чем-то знакомой. И тут я понял, что я видел это много раз, хотя и не с такого близкого расстояния. Я видел это с трибун во время футбольных матчей, когда особо развязного игрока ловят наконец на персональном нарушении, подрезке или неспровоцированной грубости, и игрок стоит точно в такой же позе, глядя сердито на судью. Это была не оскорбленная невинность, это было оскорбленное всемогущество. Такого с ним не должно было случиться.

Это была оборотная сторона футбольного героя.

Через некоторое время он сказал:

– Не думай, что тебе так просто все сойдет с рук, Стендиш. Ты сам крутил роман с этой маленькой сучкой. Она может и тебя впутать.

– Не думаю, – сказал я. – Я полагаю, ей будет не до этого. Она будет доказывать, что никого не убивала.

– Ты хочешь сказать, она будет пытаться это сделать? – сказал он.

– Нет, доказывать. Записка существует. Если только она ее не уничтожила, но я не думаю, что она настолько глупа.

Его лицо ничего не выражало. В тишине я слышал свое дыхание и шум машин за окном.

– Откуда ты знаешь об этом? – спросил он.

– О записке? В ней Гар Джефферс признается в том, что убил Чарлза Гамильтона, и пишет, что покончил с собой. Она именно это говорит на допросах?

– Как ты это узнал, Стендиш? Где ты это слышал?

– Я об этом не слышал. Это так и есть.

– Но...