В колыбели с голодной крысой

- Дай мне газету. - Она вырвала ее у меня из рук и стала перебирать страницы, разбрасывая ненужные по полу и оставив те, где была напечатана ее статья, - четвертушку со страницей три и другую, со страницей одиннадцать.

- Посмотри сюда, - сказала она. - Покажи мне хоть одно слово, которое можно было бы отнести к разряду клеветнических, или порочащих личность, или каким-нибудь еще громким определениям. Вот, например: "Глумливый и дерзкий Стендиш". Ты выглядел глумливым, дорогой, в глазах всех этих глупых полицейских. И дерзким. Ты и сейчас ведешь себя дерзко. И ты в самом деле назвал полицейских недоумками и заявил, что они не должны были задерживать твоего друга.

- Но я не говорил, что буду звонить в Вашингтон. - От воинственного гнева я как-то незаметно скатился на угрюмую оборонительную позицию.

- Спорим, что говорил! - Она поглядела мне в лицо и засмеялась, когда убедилась, что была права. - Ну, ты видишь? Ну признай, разве это не первоклассный образчик журналистского искусства?

Она гордилась своим творением и хотела, чтобы я, ее жертва, похвалил ее. Она была похожа на помесь ухоженной кошечки и хорошо откормленного щенка и смотрела, ожидая, что я порадуюсь тому, как ловко и умело она вонзила нож мне в спину.

Я пришел в этот дом, кипя от ярости, желая только одного: выплеснуть свой гнев на Сондру Флейш и тем облегчить душу. Если бы в ее поведении я почувствовал хотя бы намек на раскаяние или, напротив, она повела бы себя вызывающе, я бы осуществил свое намерение без всякого колебания. Но эта ее гордость за свой поступок, это ее требование одобрения с моей стороны, уподобляющее ее ученым-атомщикам, которые гордились изобретением "чистой" бомбы, полностью сбили меня с толку. Я полагаю, в нашем мире найдется немало таких людей, которых нисколько не беспокоит моральная сторона их работы и которые озабочены лишь тем, чтобы умело ее выполнить. А если жертва возражает - особенно если она возражает с позиций эксцентричной и устарелой морали, они огорчаются, что эта самая жертва не говорит "Туше!".

До меня никак не доходила простая мысль, что Сондра безнадежно погрязла в своем эгоизме и мой гнев способен только ее удивить; и это в какой-то момент совершенно выбило меня из колеи. Я не искал справедливости в этом доме понимал, что это невозможно, - но я жаждал мести. Я хотел заставить Сондру Флейш понять, как отвратительно она поступила, так, чтобы, покидая этот дом, я почувствовал, что ее терзают угрызения совести. Но, увидев ее, я понял, что мои надежды тщетны. Но я по-прежнему жаждал отмщения, и внезапно меня осенило. Ее задело только одно из моих высказываний, только одно.

Замечательно. Существует не один способ сквитаться даже с кошкой.

- Кстати, - сказал я, - статья отнюдь не является первоклассным образцом журналистского искусства. Я бы сказал, что она написана на уровне учащегося четвертого класса.

Ее улыбка вспыхнула и тут же погасла, она отступила чуть в сторону и испытующе смотрела на меня, стараясь понять, не шучу ли я. Потом она взяла себя в руки и сказала:

- Это ты говоришь со злости.

- Нет, это действительно так, - сказал я, на этот раз совершенно спокойно и даже сочувственно, подавив в себе возмущенного моралиста. - Вот дай я тебе покажу. - Я взял у нее газету, пробежал глазами статью и продолжал:

- Вот, например, посмотри: "Эта и другие сомнительные угрозы была..." - ты видишь, подлежащее и глагол не согласуются, должно быть "были", а не "была".

Она нахмурилась было, но потом нетерпеливо тряхнула головой.

- Как у меня, звучит лучше, - ответила она.

- Нет, хуже. - Я перевел взгляд на другое место в статье. - А вот другое место...

Но она не пожелала меня слушать и поспешила закончить неприятный для нее разговор:

- Ты просто придираешься. Так тоже можно сказать.

- Сказать-то можно, но писать так не годится, - не унимался я и продолжал анализировать фразу за фразой теперь уже с точки зрения стиля. - А посмотри, какой у тебя бедный словарь! Без конца мелькают одни и те же слова.

Теперь уже на ее лице не оставалось и следа самодовольства.

- Откуда ты выискался, такой пурист?

- Ну, если ты собираешься и дальше писать, тебе предстоит основательно усовершенствовать свой стиль и научиться правильно строить предложения. - На этот раз я рискнул улыбнуться. - Впрочем, все это не так уж важно в такой маленькой газетенке, как "Путеводная звезда", - добавил я, - но с такими данными вряд ли тебе удастся пробиться в большую прессу. В самом деле, может быть, тебе не стоит наклеивать эту статью в альбом своих журналистских шедевров?

Я попал в цель. Она вырвала газету у меня из рук и швырнула на пол.

- Тебе лучше убраться отсюда, - сказала она. - Если бы я сказала папе, кто ты...

- Может быть, тебе следует еще раз набело переписать статью, - сказал я.

- Я ее три раза переписывала, - озадаченно сказала она и тут же спохватилась. - Я пошла за папой.

- Я ухожу. - Я обвел взглядом разбросанные на полу газетные листы. Можешь оставить себе этот экземпляр. Мне он больше не нужен.