В колыбели с голодной крысой

- Поздно ночью на улице Сен-Дени, - сказал я, - такси ездит зигзагом от одной стороны к другой, ища пассажиров. С одной стороны на другую, так они ездят друг за другом, и иногда кажется, что в середине они все столкнутся.

- Вы это придумали! - Она была в восторге.

- Нет, в Монреале совсем отличное от нас представление об автомобилях. Мне кажется, они считают их чем-то вроде швейных машин, только на колесах. Я знал парня - в колледже, - который клялся, что ездил по мосту Жака Картье по крайней правой полосе, - а их на том мосту восемь, - и столкнулся с кем-то нос к носу.

- Теперь я уверена, что вы все выдумали!

- Провалиться мне на месте и... - Я помолчал немного, потом продолжил:

- Шофер машины, в которой ехал мой знакомый, говорил только по-французски, поэтому мой приятель так и не узнал, почему шоферу той, другой, машины пришло в голову выехать на встречную полосу.

- Где вы еще побывали? - спросила она.

- На Азорских островах.

- Правда?

- Правда. Это было ужасно. Они же принадлежат, как вы знаете, Португалии.

- Как вы там оказались?

- Я проходил там военную службу. В течение трех месяцев. Некоторые парни провели там целый год. Я работал на заправке самолетов, летающих в Штаты из Европы, только и всего. Ближайший материк находится в двадцати одной сотне миль, и это была Испания.

- А вы были в Испании?

Я засмеялся и покачал головой.

- Нет, я же вам сказал, это было более чем в двух тысячах миль от нее.

- Ох, простите. - Внезапно она смутилась, как девчонка. И впрямь теперь ей можно было дать пятнадцать лет и даже меньше.

Тут я вспомнил свою первую встречу с Уолтером, когда выяснилось, что я намного моложе его.

- Я был в Сент-Луисе, - сказал я. - Не знаю, считается ли это место шикарным, но я там был.

Это вернуло ей хорошее настроение, и она сказала:

- А когда-нибудь были вы в Лос-Анджелесе?

- Нет, Сент-Луис самая западная точка, в которой я побывал.

- О, я мечтала бы поехать туда, - сказала она. - Я так хотела поступить в Калифорнийский университет. И увидеть Тихий океан, и, может быть, когда-нибудь побывать на Гавайях. Где вы собираетесь поселиться?

- Что?

- Когда закончите колледж. Где вы тогда собираетесь жить?

- Не знаю. Наверно, некоторое время проведу в Нью-Йорке. Мне хочется получить степень магистра в Нью-йоркском университете. А после этого - там, где получу работу.

- Но непременно в каком-нибудь большом городе, - убежденно сказала она. Не в такой же дыре, как Уиттберг.

Я засмеялся:

- Нет, не в таком месте, как Уиттберг. В подобном городе не много найдется возможностей для экономиста. Она склонила голову набок и взглянула на меня, говоря:

- Вы не похожи на экономиста.

- А я пока еще им не стал, - заметил я ей. - А на кого я похож?

Она старательно обдумала вопрос и сказала:

- На учителя. На очень идеалистически настроенного молодого учителя, который хочет, чтобы все его ученики были прилежными.

Я усмехнулся:

- Как в книжках, да?

- Вы не думаете, что станете преподавателем?

- Не знаю. Может быть. Но сначала попытаюсь найти работу на каком-нибудь частном предприятии.

- А что, если вам придется улаживать конфликты в какой-нибудь нефтяной компании или что-нибудь в этом духе? - спросила она. Ее глаза снова сияли, и она всплеснула руками:

- Будете путешествовать по всему миру...

Побываете в Саудовской Аравии, Венесуэле и в Южных морях...

- А есть ли нефть в Южных морях?

- Ну ладно. Тогда в Северной Африке. А я буду вашим секретарем и повсюду буду сопровождать вас.

- Договорились.

Она отпила немного чаю и молча уставилась в стакан.

- Интересно, как можно стать стюардессой. Вы не знаете как?

- Нет, не знаю.

- Я видела в толстых журналах объявления о школах стюардесс, - сказала она. - Заочные, по переписке. Но наверно, это все мошенничество, как вы думаете?

- По всей вероятности, да.

- Если бы я была стюардессой, - сказала она, - у меня была бы квартира в Лос-Анджелесе. И быть может, я смогла бы посещать вечернее отделение в Калифорнийском университете. Мне всего двадцать семь, я еще не слишком стара для поступления в колледж.

- Конечно. Взять хотя бы меня.

Она внезапно встала и, не глядя на меня, спросила:

- Хотите послушать музыку?

- Конечно, замечательно.

Слева у стены стоял проигрыватель. Она включила его, затем достала стопку пластинок с полки под ней. Это была танцевальная музыка, и вся двадцати пятнадцатилетней давности, но вся переизданная на долгоиграющих дисках. Там было много Миллера и несколько ранних похожих на Миллера альбомов Кентона времен Белбоа-Бич, несколько - Рея Фланагана и даже Рея Маккинли. Самый свежий из всех был альбом-переиздание Сотера-Финегена 1952 года.

Зазвучали мелодии Миллера, мягкие как маргарин, она убавила громкость, чтобы музыка не мешала нам беседовать, если мы захотим. Но она молча сидела на диване. Потом встала и подошла к проигрывателю. Она стояла чуть склонив голову набок, то ли внимательно слушая музыку, то ли погрузившись в свои мысли.

Она простояла так, пока слушала "Павану", потом повернулась ко мне, но все еще не смотрела на меня.