В космосе холодно

— Ага, и превращаться в угрюмых мрачных прагматиков. Только весёлой и жизнерадостной ты мне нравилась больше, — без обиняков заметил Эллионт. — Если к опыту и мудрости идут в нагрузку хроническая депрессия и такая вот кислая мина, как у тебя сейчас, нет уж, спасибочки. Я лучше останусь наивным и несмышлёным, зато весёлым и беззаботным.

Сол невольно рассмеялась. Её вдруг охватило жгучее, непреодолимое желание рассказать другу хотя бы о части своих проблем. Мгновение она боролась с собой, но почти сразу со всей очевидностью обнаружила, что проиграла эту битву. Она расскажет ему, а потом… Будь что будет.

— Эллионт, я должна тебе кое-что рассказать… — Сол взмахнула рукой, и чашка с так и не выпитым шоколадом, стоявшая на краю стола, кувыркнувшись, полетела на пол.

Она застыла, с ужасом глядя на пол. Эллионт, вопреки обыкновению, не засмеялся. Молча посмотрел на чашку, на лужицу какао, перевёл взгляд на Сол. И в глазах друга она прочла то, о чём подумала сама.

«Плохая примета».

— Не лети. Отмени рейс, — тут же сказал Эллионт. — Тем более рейс пассажирский.

Сол медленно покачала головой.

— Эллионт, я не могу… Так нельзя…

— Что значит «нельзя»? Кто это сказал?

— Они не поймут, — прошептала Сол. — Тем более сейчас. Сам понимаешь, у нас туго с людьми.

— Ну и что? Жизнь дороже. Сол, я тебя не пущу.

— Хватит, Эллионт! — вспылила она. — Не нагнетай! Сама знаю, что это не к добру. И что мне теперь прикажешь, повеситься или утопиться с горя? Я должна лететь, и точка.

— Сол…

— Я понимаю, что это не шутки! — реакция друга её только сильнее разозлила и расстроила; если бы он начал над ней подтрунивать или заявил, что всё это пустяки, она чувствовала бы себя лучше. Но беда в том, что Эллионт, как и все пилоты, тоже верил в приметы. — Эллионт, у меня нет выбора! Я не могу сломать планы тысячам людей из-за какой-то дурацкой мистики и своей прихоти!

— Но…

— Суеверия — пережиток прошлого! — упрямо отрезала Сол, вставая из-за стола и застёгивая куртку. — Даже на Йорфсе уже перестают верить в подобную чушь.

— Где? — не понял Эллионт. — Сол, постой! Да погоди же!

Но она его уже не слышала.

Да уж, такое нарочно не придумаешь. Настроение теперь ниже плинтуса. И как бы она не хорохорилась перед Эллионтом — положа руку на сердце, больше из вредности и упрямства, она не могла отрицать того факта, что он прав.

Подобные приметы, свято чтимые её коллегами, — полная ерунда, конечно. А вот то, что твои собственные мысли влияют на реальность и способны её корректировать, моделировать и даже менять — научно доказанный факт.

Нет, надо выбросить из головы всю эту чушь. Сол зажмурилась, приказывая себе сосредоточиться на работе.

Сначала на Флос, там прицепить полдюжины большегрузов. Потом — на Карбон, отцепить часть большегрузов — сами приземлятся, добавить другие плюс один пассажирский «Волантификум». Оттуда — на Аргент, оставить там большегрузы и взять ещё один пассажирский лайнер.

Чёрт бы побрал эти новые уплотнённые расписания! Рехнуться можно. Сол потянулась к бутылочке с водой — там оставалось на два глотка. Если теперь все смены будут такими — придётся возить с собой не бутылку, а канистру, не иначе.

Последний перегон — и можно будет расслабиться.

Непосредственно перед гиперпереходом необъяснимое предчувствие приближающейся беды накатило с новой силой, и на сей раз оно было гораздо более отчётливым.

Нахмурившись, Сол приказала эскадре остановиться и проверить показания приборов, сама она также перепроверила все вплоть до распоследнего датчика. Глянула расчёты гиперперехода: ровные столбцы цифр вселяли спокойствие и уверенность.

— Вольтурис, у вас какие-то неполадки? — осторожно кашлянул динамик.

Сол выдержала паузу перед тем как ответить.

— Всё в порядке, эскадра. Решила перестраховаться. Приготовиться к гиперпереходу.

Надёжность кораблей не подлежит никаким сомнениям. Расчёты верны. Ошибок нет.

Что может пойти не так?..

Ответ поджидал её на той стороне гиперперехода.

Свет — такой ослепительный, что он жёг глаза даже сквозь плотно закрытые веки. И жар — нещадно выжигающий защитные экраны, проникающий через обшивку корпуса, через многослойный «сэндвич» изоляции, чтобы запечь её как рыбину в фольге.

«Вольтурис, всю энергию на защитный экран!»

Освещение в кабине погасло, через мгновение сменившись на красноватое аварийное: корабль отключал всё лишнее, изыскивая резервы для усиления мощности внешней защиты. Сол крутанула штурвал до отказа вправо, одновременно включая максимальное ускорение, чтобы как можно скорее убраться от коллапсирующей звезды. Увы, ультраскорость не включить — может разорвать сцепку, а в эскадре три корабля: два пассажирских и один грузовой.