В костюме голой королевы

Еще раз осмотрев ниспосланный ей судьбой малый набор «Дон Кихот Ламанчский», Ольга решила ограничиться скалкой и крышкой. Кастрюля, на стенках которой внутри обнаружились какие-то окаменелости, показалась ей слишком грязной, чтобы надевать ее на голову. На обломанной скалке тоже присутствовали подозрительные аппликации, но эти неровности потенциально увеличивали убойную силу оружия, так что против них возражений у рыцарши не было.

С дубиной народной войны в одной руке и помятой кастрюльной крышкой — в другой она тронулась в путь.

Ночь была тихой, но в буйных зарослях время от времени слышались таинственные шорохи. Заслышав их, Оля всякий раз останавливалась и замирала в героической позе гладиатора, ожидающего выхода на арену голодного дикого льва. Сама она никаких шумов не производила, за что отчасти следовало благодарить похитителей, укоротивших путавшийся в ногах шуршащий подол.

Внезапно из запущенной банановой рощицы справа по курсу ее движения донесся в высшей степени неожиданный шум — тоскливо дребезжащий голос Лемешева:

— Ах, Ольга, я тебя любил, тебе единой посвятил рассвет печальный жизни бурной!

Бумс! — подыграла певцу ах-Ольга, случайно стукнув себя по коленке кастрюльной крышкой.

Фрагмент арии Ленского в исполнении народного артиста СССР Сергея Лемешева стоял в мобильном телефоне Ольги Романчиковой как позывной для звонков Андрея Громова.

Оля уже успела выяснить, что мобильника при ней нет, и ей хватило ума сообразить, куда он делся: наверняка был конфискован похитителями.

Таким образом, знакомый напев сигнализировал о присутствии поблизости вражьей силы.

Оля заколебалась.

Разумнее было бы тихо обойти банановую рощицу стороной и с ускорением припустить куда подальше, но ей хотелось досконально разобраться в ситуации, увидеть врага в лицо и при благоприятном стечении обстоятельств настучать по этому лицу верной скалкой.

В конце концов, разве она уже не вырвалась на свободу без всякой помощи и огневой поддержки? Вырвалась. Значит, и в дальнейшем сможет за себя постоять.

Осторожно ступая по шуршащим вьюнкам, воительница подкралась поближе.

Банан, как известно, всего лишь трава, и среди могучих пятиметровых стеблей она чувствовала себя Дюймовочкой.

С поправкой на военное снаряжение и боевой задор — гибридом Дюймовочки и Бибигона.

— Ах, Ольга, я тебя любил! — снова запел Лемешев, заметно прибавив громкости.

— Это у него в кармане, — произнес незнакомый мужской голос. — Заткни вопилку.

— Алле, — настороженно произнес другой незнакомый голос.

— Придурок! — зашептал первый. — Я сказал — заткни, а не ответь!

— А хер его знает, где тут…

Второй выругался, и внезапно послышался голос, который Ольга Пална не только знала, но и любила.

— Это Громов. Ваше требование выполнено, — холодно сообщил без-пяти-минут-олигарх.

— Придурок, ты не выключил его, это громкая связь! — зашипел первый неизвестный.

Оля осторожно выглянула в просвет между могучими листьями и беззвучно ахнула.

На травке рядком, как пойманные рыбины, вытянулись три неподвижных тела, судя по нижним конечностям — все мужские: Оле видны были только кривоватые волосатые ноги в шортах и летней обуви.

Рядом с поверженными в позах усталых портовых грузчиков сидели еще двое граждан крайне странного вида.

Относительно них было сложно с уверенностью заключить, мужчины они или кто, потому что на головах подозрительных типов белели просторные полотняные головные уборы, похожие разом и на небрежную чалму, и на косынку сестры милосердия, и на фату невесты или мантилью испанской сеньоры. Хотя редкая Дульсинея стала бы щеголять в помятых «трениках» с китайского рынка.

Один из белоголовых с видимым отвращением держал двумя пальцами Олин мобильник, говорящий человеческим голосом Громова:

— Деньги доставлены.

— Какие деньги?

— Какие заказывали — миллион долларов.

Белоголовые переглянулись и сдвинулись ближе.

— Вот стерва, — восхищенно прошептал в сторону тот, кто держал телефон. — Она успела все продать!

— Отлично! — громко, чтобы слышно было Громову в трубке, сказал второй белоголовый. — Мы возьмем деньгами!

— Еще бы вы не взяли, — сухо хмыкнул Громов. — Назовите место встречи.

— А вы где сейчас? — спросил держатель телефона.

— Уже в Сочи. А вы где?

— И мы в Сочи! — бандит простодушно обрадовался. — Встретимся на площади у морвокзала через час!

— А теперь дайте трубку моей жене, — потребовал Громов. — Я должен услышать Ольгу.

Это был напряженный момент. Белоголовые бандиты заволновались, а самоосвобожденная пленница напряглась.

Ради собственной безопасности ей следовало бы помалкивать, но Ольга Пална Романчикова никогда не была эгоисткой. Хотя Громов сдерживался, она по голосу чувствовала, что он натянут, как канат катапульты. Не успокоить любимого мужа в такой ситуации было бы антигуманно.

Кроме того, раз уж она вырвалась на волю совершенно бесплатно, имело смысл попытаться сохранить семейному бюджету миллион долларов! Чай, не лишний!

— Андрюша, ничего им не плати, я убежала! — закричала отважная и экономная жена олигарха разве что чуточку тише, чем это сделал бы легендарный д’ивуарский кот.