В краю солнца

Дрожа от холода, я надавил на кнопку брелока, и желтые фары большого черного «БМВ семь» дважды мигнули. Я открыл багажник. Парни лежали, связанные по рукам и ногам стартовыми кабелями. Упаковка получилась довольно плотная.

Один тут же начал ругаться и угрожать, что его брат меня убьет. Другой шумно ловил ртом воздух. Работая шофером, я видел такое и раньше. Я понимал, что значат эти отчаянные попытки вдохнуть: приступ астмы.

Ругань не прекращалась. Наоборот – усиливалась.

– Хочешь, чтобы я закрыл багажник? – спросил я и тут же почувствовал на своем плече руку толстого копа.

Я был на работе – сидел на пожарной лестнице и смотрел на аккуратные ряды машин, одинаково черных и блестящих. Страшно подумать, сколько в них вложено любви и денег.

Мужчины в черных костюмах, белых рубашках и темных галстуках ходили между «БМВ» и «мерсами», словно мамочки в родильной палате, бережно стирали пятна с крашеных боков и хмурились на безупречно чистые ветровые стекла.

После нескольких бессонных часов в полицейской камере – спать было невозможно из-за воняющей в углу параши – все тело ломило. Солнечный свет согревал лицо, и в голове маячила мысль, что неплохо бы ненадолго отключиться.

Я ослабил галстук и прикрыл глаза. Слышен был только шум мини-мойки, в котором тонули остальные звуки города. Я заснул прямо так, сидя на пожарной лестнице и свесив голову на грудь. Мне снилась вода. Из сна меня вырвал чей-то голос:

– Эй, киллер, есть для тебя работа.

Я открыл глаза.

Анджей. Рослый, брутального вида поляк. Нос у него был сломан в стольких местах, что напоминал трамплин. Единственный сотрудник «ВИП-моторс», которому разрешалось приходить на работу в джинсах с футболкой. Он протягивал мне листок бумаги. Я протер глаза и зевнул.

– В чем тебя обвиняют? – спросил Анджей.

Я взял у него листок, взглянул на имя и адрес и почесал голову. Солнце зашло за тучу, и я поежился от холода.

– Нанесение телесных повреждений, – ответил я. – Плюс незаконное лишение свободы.

Анджей скривился.

– Жилетку одолжить?

– Спасибо, не надо. Может, в другой раз.

– Ну и страна! – вздохнул он и покачал головой. – Тебе, часом, ничего не нужно?

– Например?

– Чего-нибудь для самозащиты, – пояснил он, понижая голос, хотя вокруг никого не было.

– Зачем?

– На случай, если они вернутся, – с искренним удивлением ответил Анджей. – Те парни, которых ты отделал.

Я покачал головой:

– Не хочу неприятностей.

Он с жалостью посмотрел на меня:

– Ну, чего-чего, а неприятностей у тебя теперь хоть отбавляй.

Его звали Ник Казан. Симпатичный парень чуть моложе тридцати. Вот и все, что я заметил, когда приехал за ним к многоквартирному дому в Ноттинг-Хилле. Обычно наши клиенты бывали старше: услугами «ВИП-моторс» пользовались только крупные шишки, которым некуда девать корпоративные деньги. Этот же парень в помятом костюме, без галстука, с растрепанной прической в стиле Хью Гранта, больше напоминал небогатого представителя какой-нибудь интеллектуальной профессии. Ему по средствам скорее был «Хитроу экспресс».

Я как раз сворачивал на дорогу, ведущую к аэропорту, когда он ко мне обратился:

– Для шофера вы не слишком-то разговорчивы.

Несмотря на университетское образование, ему не удалось до конца избавиться от ливерпульского акцента. Я чувствовал, что он наблюдает за мной в зеркале, однако не отрывал глаз от дороги. Движение было оживленное, над головой пролетали первые самолеты.

– Болтливый шофер – просто стереотип, – ответил я.

Ник Казан рассмеялся и посмотрел в окно. Есть нечто завораживающее в самолетах, которые пролетают над дорогой: смотришь на них и понимаешь, что можешь отправиться куда угодно.

– Думаете, вас посадят? – спросил он.

Теперь я тоже взглянул на него.

– Вам к какому терминалу? – резко спросил я.

– Удивите меня, – сказал Ник Казан, потом подался вперед и опустил на подлокотник моего сиденья визитку с логотипом газеты, где он работал. Я ее не взял. Рядом с визиткой он положил крошечный, не больше мобильника, диктофон, на котором горел маленький красный огонек – сигнал, что запись началась. В руках Ник Казан держал блокнот. Излишние приготовления, ведь я решил не произносить больше ни слова. Однако Ник Казан хорошо знал свое дело и умел заставить человека разговориться.

– Итак, кто вы, Том?

Том… Хорошенькое дело!

– Для полиции вы психопат-линчеватель. Очень серьезное обвинение. Для моего редактора – благородный герой-одиночка. Кто же вы на самом деле?

Прямо над нами пролетел «Боинг-747». Я пригнулся, чтобы проследить за ним взглядом. Заморосил дождь, и я включил дворник.

– Почему вы просто не пришли ко мне домой? – спросил я.

Несколько репортеров именно так и сделали. Это было ужасно. Они выкрикивали нам в лицо вопросы и фотографировали, даже не спрашивая разрешения. Мне хотелось выхватить у кого-нибудь из них фотоаппарат и швырнуть об землю, чтобы они ушли и оставили нас в покое, но Тесс меня остановила. Она сказала, что так будет только хуже.

Ник Казан улыбался.

– Если бы я пришел к вам домой, стали бы вы со мной разговаривать?

Я посмотрел на него в зеркале заднего вида.

– А по-вашему, мы сейчас разговариваем?