В краю солнца

На траве между пляжем и столиками блестели покрытые крупной рябью лужи. Странно. Я уставился на них, не понимая, на что смотрю, и тут почувствовал, как волна уходит обратно в море.

А потом вода стала отступать все дальше, будто Господь Бог выдернул из ванны затычку.

На внезапно оголившемся песке прыгала и разевала рот рыба, корчась в предсмертных судорогах. За ней, смеясь, погнался маленький мальчик.

Со стороны пляжа послышался смех. Я поднял голову: лошадка, которую водил под уздцы таец, во весь опор скакала прочь от берега, унося на спине какого-то незадачливого туриста. Турист не мог сладить с животным, но не хотел ударить в грязь лицом и что-то кричал со смесью напускного веселья и откровенного страха. Хозяин лошади, сконфуженно улыбаясь, бежал за ними.

– Я знаю, что это такое, – сказал рядом со мной детский голос.

Я обернулся и увидел девочку примерно одного с Кивой возраста. Это была старшая сестра мальчика, который гонялся за умирающей рыбой. Она глянула на меня и быстро подошла к брату.

– Мы проходили с мисс Дэйвис. В школе. В прошлом году. У нас десять минут.

– Что? – растерянно переспросил я.

Девочка схватила брата за руку и побежала к столикам, зовя маму. Залаяла собака. Я поднял голову, но это был не он. Не Мистер. В ветвях казуарин пронзительно закричали птицы. Они поднялись в воздух одной большой черной тучей, и я почувствовал, как волшебное очарование этого дня рассеивается. Мне становилось страшно. А вода по-прежнему отступала.

Длиннохвостая лодка, которая еще недавно плыла по мелководью, теперь стояла на суше, и молодой рыбак растерянно глядел на окружающий ее мокрый песок.

– Смотрите, – сказал кто-то. – Как красиво!

Туристы глядели на море.

Далеко, на самой границе зрения, словно на краю мира, оно превратилось в белый, пенный гребень волны.

Гребень казался удивительно чистым и неподвижным.

Вода под ним была иссиня-черной.

И когда я посмотрел на эту иссиня-черную воду, то понял, что она все-таки движется.

Она была еще очень далеко, но она наступала. Море возвращалось, однако это была уже не легкая волна, а могучий вал, и я почувствовал, как страх во мне растет. Я зарылся пальцами в песок, сопротивляясь напору воды. Старого рыбака, который стоял рядом со мной, сбило с ног.

Я помог ему подняться. Рыбак благодарно кивнул и сказал по-английски:

– Уходите. Сейчас. Бегите.

Я растерянно уставился на него.

– Бегите! – повторил он.

Под деревьями сидела группа старых массажисток, готовых к началу рабочего дня. Люди по-прежнему заходили в воду и во все глаза смотрели на море, на движущийся горизонт, и я тоже остался стоять.

– Мой фотоаппарат… – пробормотал сонный женский голос. – Смотри, не намочи…

Снова залаяла собака – настолько похоже на Мистера, что я невольно улыбнулся.

Зовя его по имени, я пробрался сквозь толпу глазеющих на море туристов, прошел через опустевшее летнее кафе и заглянул в заднюю дверь кухни. Это оказался не Мистер, а какая-то другая собака. Она была привязана измочаленной веревкой к водопроводному крану и, выпучив глаза, тщетно пыталась освободиться. Собака словно обезумела, и я побоялся, что она себя покалечит, поэтому присел на корточки и принялся растягивать узел. Всю дорогу она пыталась схватить меня за руку, и в последний момент, когда я уже развязал веревку, ей это удалось. Я выругался, но ее уже и след простыл.

Я дотронулся до руки – кожу собака, к счастью, не прокусила, – и тут впервые услышал рокочущий звук – белый шум, похожий на рев какого-то ужасного двигателя. Воздух задрожал. Потом раздался чей-то крик, и я оглянулся на море.

Волна неслась на берег – казалось, море хочет заполнить собой все небо. На песке неподвижно, как статуя, стоял человек и завороженно смотрел на волну. На плечах у него было наброшено полотенце, чтобы кожа не обгорела. В следующий миг он исчез, сгинул в нахлынувшей воде, которая подступала все ближе и ближе.

Волна разобьется, подумал я, обязательно разобьется. Но она не разбилась, а продолжала наступать: поднялась по крутому берегу, промчалась через летнее кафе и хлынула в отель. От рева ветра у меня гудело в голове и перехватывало дыхание.

Вода подхватила меня, как щепку, и поволокла спиной вперед, слегка развернув. Она не была чистой, по крайней мере теперь. Она была мутной, словно бурлящая грязь, завихренной, бурой, вонючей.

Потом меня с силой впечатало в стену – удар пришелся на лоб и переносицу. Вода прижала меня к кирпичам так, что лицо терлось об их шершавую поверхность, пригвоздила к месту и какое-то время не давала пошевелиться – несколько минут, а может, и секунд. Голова кружилась, к горлу подступала тошнота, что-то заливало глаза, и когда я понял, что это кровь, сердце у меня чуть не разорвалось от ужаса.

Я ругался, просил и молился, а когда наконец сумел повернуть свою онемевшую, разбитую голову, то не узнал ничего вокруг. Я оказался в совершенно ином месте, и от слепого ужаса по коже у меня побежали мурашки.

Тесс, подумал я, Кива и Рори…

Пляжа, по которому я ходил всего несколько минут назад, больше не существовало.