В крике от смерти

– Обязательно, – ответил тот. – Вроде как мужик-то я геройский оказался. А ведь всю жизнь драк боялся. В молодости, конечно, иногда приходилось, но это давно было. А как семью завел – все. Меня даже жена порой трусом обзывала. Не люблю я ссор и скандалов. А тут… Все просто обалдели. Моя-то Шурка гордится. А я, – он посмотрел на дверь палаты, – если по-честному, с похмелья был. Они же ящик привезли и мне литр дали. И видать, что-то подсыпали. Башка болела до ужаса. Вот я и разозлился, – засмеялся он.

Мухин и Павел тоже рассмеялись.

– Ну а у тебя как с бабой-то? – спросил сторож.

– Все очень хорошо, – улыбнулся Павел. – Колька мной гордится. Дрянью я, понятное дело, был. Но нет добра без худа. Давайте за тебя, Аркадий Викторович, – кивнул он сторожу.

– Эй, погодь трошки, – остановил его тот. – Давайте за нас. Все же не поддались мы этим бандитам. Конечно, в их неудаче ты виноват более всего, – подмигнул он Павлу. – Но и я сопротивление оказал. И ты молодец, – кивнул он Мухину. – Я про милицию, надо признаться, думал хреново, ты уж не обессудь…

– Да это понятно, – согласился Мухин. – Я и сам о себе до этой заварухи не лучше думал. А яркий пример – старлей. Он же, гнида, подставил нас всех. Его, кстати, из милиции вышибли и даже хотели дело заводить. Он ведь не сообщил никому. Просто патрульная ехала, видят, старлей сломя голову по улице мчится. Они его догнали, в машину сунули, он и сказал, мол, на садик напали, я стрелял, пока патроны были, а потом побежал за помощью. А сам автомат в машине оставил и пистолет даже не вытащил. Это тачка его тестя. Но тот теперь говорит: «Близко к ней не подходи, опозорил машину». Ну а за то, что во дворе у палатки было, – посмотрел он на Павла, – извинения прошу от всех. И полковнику спасибо большое.

– Забыли! – засмеялся Павел.

– Не верю я, что Ахаев в машине был, – сказал полковник. – Конечно, вроде бы и могли они под товарняк попасть, торопились. Ведь за ними вполне могли погоню устроить. Но мы про машины узнали позже от жительницы хутора. Я, пока эксперты не установят, кто там был, не поверю, что Ахаев мертв. Хотя шахидки сами не стали бы в поезд врезаться, он бы не позволил. А если он погиб, то и они пошли на таран. Хорошо, что пояса не взорвали.

– Так, – посмотрел на часы Ваха, – через пять минут прыгаем. До темноты отсидимся в лесу, потом свяжемся с Ахметом, он приедет.

– Лучше сразу вызвать, – сказал Муса. – Ночью опасно. Могут остановить.

– Правильно он говорит, – поддержал его Подрывник.

– Вообще-то да, – согласился Ваха.

– А здорово ты придумал с машинами, – восхищенно произнес Муса. – От леса до переезда метров пятьдесят. Закрепили руль – и вперед. Колесо прострелили, и «уазик» на рельсы съехал. И «Таврию» так же. А если тела русских баб найдут?

– Главное, мы время выиграли, – сказал Ваха. – Правда, хотел я Аслана сам убить, но пришлось снотворного давать. А баб вряд ли кто искать будет, они дорожные проститутки, ехали из Ростова. А тут их выбросили водители, мол, надоели. Вот они и ловили других. Так что никто их искать не будет. Пока эксперты установят, что к чему, мы уже в Ичкерии будем, – засмеялся он. – А может, истину гяуры так и не узнают. – Ваха посмотрел на часы и махнул шахидкам: – Пора! Вот что, – приказал он, – как спрыгнете, сразу в лес. Всех свидетелей убрать.

– Твою мать! – выругался Анджей. – Значит, хана Яну. Единственный, кто мне настоящим товарищем был. Твою мать, – повторил он и, взяв пластмассовый стаканчик с водкой, не отрываясь выпил.

– Елена Анатольевна, – обратилась к Рубиной Таня, – больные о вас легенду рассказывают. Мол, зашла в палату и сразу определила по запаху, что пили там азербайджанский коньяк. Наперебой рассказывают!

Рубина рассмеялась:

– Я видела, как выносили бутылку из-под азербайджанского коньяка. Там еще немного оставалось. Значит, только что выпили. А когда вошла, заметила в сумке Лутко горлышко бутылки. Вот и… – Не договорив, она снова рассмеялась.

– Вы как детектив! – восхитилась Татьяна.

– Ты только никому не говори, – попросила Елена Анатольевна. – Все-таки, может, бояться будут. А то ведь сейчас пьют и о больничном не волнуются. А пить большинству нельзя вообще.

– Конечно, никому, – кивнула Соколовская.

– Как бы сегодня ЧП не было, – сказала Рубина. – Литовина дежурит. И если полковник будет не в настроении, а она зайдет, страшно представить, что может случиться.

– Да ничего он ей не сделает, – уверенно проговорила Таня. – Просто отматерит, так это не больно! – рассмеялась она.

– Когда сможешь приехать? – спросил по телефону Ваха.

– Через полчаса буду, – ответил Ахмет. – Но не я, другой человек, с ним надежнее.

– Мент, что ли? – уточнил Ваха.

– Точно, – усмехнулся Ахмет.

– Светиться не будем! – отрезал Ваха. – Приедешь ты. А его надо убирать. Понятно?

– Так какая разница? – сказал Ахмет. – Если убирать, то…

– Приедешь ты, – повторил Ваха, и телефон отключился.

– Придется мне ехать, – вздохнул Ахмет.

– Один поедешь? – спросила Марият.

– Да. Нужно снова к старому идти и машину брать по доверенности.