В кривом зеркале

Через минуту, оценив достоинства напитка и взглянув на конопатую горничную более благосклонно, Ярослав узнал, что майора нигде нет.

— Может, с хозяйкой в город подались? — предположила девушка. — Она мертвого с постели поднимет, хотя мертвые в постелях редко лежат, прости, Господи… Словом, кого угодно уговорит. Было бы желание… А меня Констанцией зовут.

— Красиво, — отметил Ярослав. — А что у нас с фамилией?

Девица покраснела. Ярослав понял, что традиции в районе блюдутся свято.

— Ну, ничего-ничего, фамилию всегда сменить можно. Например, в замужестве. Мне для протокола, ничего личного.

Девушка встрепенулась. В короткой фразе сразу две волнительных позиции — замужество и протокол — поневоле оживишься.

— Бородавко.

Предчувствия Ярослава не обманули…

Перебросившись с Констанцией Бородавко парой фраз и укорив себя за досадное упущение (в списках фигурантов второго плана собеседница значилась, но по какой причине — не понятно), Ярослав отправился восвояси. По пути бросил заинтересованный взгляд на заброшенное строительство особняка внушительных размеров на крайнем к пункту пропуска участке. Присел на поваленный ствол. Вписал в блокнот несколько предложений, снабдив их жизнеутверждающими восклицательными знаками. С чувством глубокого удовлетворения отметил существенное оживление на вверенном майору Бабулько объекте.

— Ну, кажется, на сегодня все. Рабочий день уж час как кончился. Разве что шефу позвонить, если ему до меня, конечно…

Вытащил из заднего кармана многострадальных джинсов телефон. Обнаружил его недееспособность. Включил, набрал пин-код. Мама дорогая! Три пропущенных от Робкого! Ждите нагоняя, господин сыщик!

— Ай, скажу, что аппарат потерял во время оперативно-разведывательных мероприятий. А нашел только… завтра! Так, пожалуй, безопаснее — начальство растяп если и не любит, то жалеет. Зато выспимся как следует. И портретик известной капризницы завершим. Не к одному Менделееву, между прочим, приходит во сне вдохновение!

Для очистки совести пробежался до холма. Потом окольным путем обратно. Отметил некоторые телодвижения в округе и вернулся к себе.

Основательно подкрепившись на сон грядущий холодничком, жареной картошкой с малосольными огурчиками и простоквашей, Ярослав принял душ на заднем дворе. И, едва коснувшись головой подушки, отбыл реализовывать свои творческие планы.

Не тут-то было! Поначалу косяком пер пейзажный мотив. Пригорки, овраги, чарующие краски престижненских горизонтов. Заросли чертополоха и пустырника. Стаи шлепающих на речку гусей. Изыски ландшафтного дизайна на частных подворьях.

Затем пошли интерьеры. Прихожие. Веранды. Ампир и барокко, угадывающиеся за огромными, от пола до потолка, окнами особняков. Генеральский кабинет в старом английском стиле. Баб Клавина кухня с восседающей у окна старухой. Та еще девушка в интерьере.

Перед рассветом, устав от художественных впечатлений и нестерпимой (картошечку вместе с огурцами баб Клава умудрилась-таки пересолить!) жажды, Ярослав прошелся до колодца. Полюбовался на звезды. Послушал соловьиные серенады. Выпил с литр ледяной колодезной воды.

— Где ты, счастье мое? — обратился он, возвращаясь в постель. — Хоть бы одним глазком взглянуть на шедевр. Приеду домой, напишу. Мамой клянусь! И тогда ты не отвертишься!

Зарылся в приятно пахнущую подушку носом. Нет, не так! Повернулся к звездам, скупо просвечивающим сквозь плотный тюль. Уже лучше! Чтобы с такими звездами да не пригрезилась девушка-мечта…

— Быть того не может. А если встанет на пути другой, в порошок сотру! Пусть знает: нечего мне дорогу переходить.

И, отбывая в очередной фантасмагорический полет, вспомнил о вполне реальном препятствии:

— А если сам Робкий…

Вздрогнул от очевидной безысходности открывшейся перспективы, затормозил на подступах к космической орбите. Но дремлющий разум не стал канителиться и с майором:

— И этого сметем! Мало не покажется! Пускай не думает…

Окончание фразы осталось позади несущегося ввысь сознания. И с третьими петухами на Ярослава снизошла благодать: комната была наполнена светом. Никакой мебели, никаких стен, никаких углов. Только окна. Да огромная картина между ними. Что-то странное, до боли реально летящее во все стороны. Осколки? Кажется, осколки. Чего? Возможно, мечты. Возможно, надежд. Возможно, чувств. Нет, не хотелось расставаться ни с теми, ни с другими, ни с третьими.

Тем более у раскрытого окна, овеваемая ветрами, освещенная заходящим непонятно куда солнцем, стояла девушка. Ее черты неясно расплывались в лучах светила. Прятались за полупрозрачной органзой занавесей. Таились в хитросплетениях кудрей цвета растопленного гречишного меда. Нет, скорее, не гречишного… Цветочного! Точно!

Ярослав задохнулся в потоке чувств. Это вчера волосы неприступной красавицы казались ему соломенными. Да нет же! Мед, теплый, тягучий, головокружительно пахнущий травами и цветами. Поразительно похожий на что-то родное, давно наизусть известное. Невероятно близкое…