В кривом зеркале

Естественный спутник родной Сидорову планеты явился сегодня во всей своей красе, сияя холодным серебряным светом среди пуховых перин, проплывающих по сине-черному атласу неба. Перины переливались всеми возможными оттенками синего и серебряного, в той или иной степени пропускали сквозь пенные навороты лунный свет. Медленно таяли в жемчужном полумраке. Видоизменялись, подчиняясь велению едва заметного на земле ветерка. В рваных прорехах показывались и исчезали звезды. Мигали маячки редких самолетов. Туманился на полнеба Млечный Путь.

Но луне недоставало небесного господства. И она, небрежно отодвигая в стороны пуховые занавеси облаков, любовалась собственным отражением в сонных зеркалах водоемов. Без особого энтузиазма освещала пригорки и крыши. Наполняла таинственным светом леса и сады. Серебрила траву на лугах и полянах. Любопытно взирала на засыпающие города и веси.

Не оставила без внимания и лежащий у ног поселок.

В Престижном еще не ложились. Уютные дворики, высвеченные причудливыми фонарями, открывали ей свои большие и малые секреты. На пункте пропуска дежурный со скучающим видом раскладывал пасьянс. Его напарник с завидным усердием наворачивал круги по реке.

Сидя на перилах открытой террасы, Люсьен нервно покуривала в ожидании запропастившегося постояльца. Тот прислонился к фонарному столбу у дома Агнешки Коханой. О чем-то беседовал с хозяйкой, растерянно поглядывающей на часы. Лунный свет лениво подсвечивал скромный натюрморт на столике у крыльца: изящный кофейник, чашки с блюдцами, вазочка с печеньем, букет полевых цветов в высоком стакане и непонятно откуда взявшиеся портновские ножницы.

На заднем дворе Павла Ангела хороводили многочисленные женщины, укладывая свертки и короба в стоящий у ворот фургон. С высоты их слаженные движения казались замысловатым танцем, фигуры в параметрах сравнимы были с модельными, а лица полны одухотворения.

По берегу реки, так удачно огибавшей Престижное, аккуратно обходя лежаки и шезлонги, шествовало стадо коров. Пастух наигрывал на губной гармошке что-то лирическое. Рядом ковылял на трех лапах грязный лохматый пес. На повороте он приостановился в задумчивости и, выбрав крайнее бесхозное в этот поздний час кресло, пометил территорию.

Открытая площадка перед домом шоумена Донского была заполнена народом. Длинноногие красавицы принимали обольстительные позы во вспышках софитов. Здесь проходил очередной нелегальный кастинг. Солидные господа из шоу-биза толпились позади фотографов, пытаясь разглядеть потенциальных избранниц до официального просмотра.

Главная терраса особняка Семашко напоминала старинное кавказское собрание: с десяток смуглых, длинноносых мужчин в горских папахах чинно сидели за огромным круглым столом. Поднимались по очереди. Произносили длинные многозначительные тосты. Замирали в ожидании перемены блюд. Стройные девушки в длинных платьях с косами ниже талии обносили присутствующих закусками и кувшинами с вином.

У бассейна суетились две старушки, тщетно взывая к сознанию не в меру расшалившихся внуков. Те, оседлав надувные матрацы, продолжали водную баталию.

Генеральская дача содрогалась от тяжелого рока. Озкаускас выписывал коленца на пару с молоденькой горничной. Его супруга, приняв ударную дозу снотворного, пребывала в приятном неведении о маленьких слабостях мужа. Из распахнутого настежь окна доносился вполне конкурентоспособный року храп генеральши.

Напротив празднично иллюминированной дачи, погруженные во тьму, дремали три особняка. В среднем заметно было неясное движение. Похоже, злоумышленники не оставили долгострой без внимания. У берега их ожидал катер, наполовину заполненный отходами строительства.

Многочисленное семейство священника чаевничало. На заднем дворе происходило непонятное действо: дюжина мужчин и женщин сидели в кругу, синхронно выполняя руками странные движения. Картина напоминала священнодействие древних друидов.

— Дело ясное, что дело темное, — удовлетворенно произнес недремлющий лейтенант Пукель, вписывая очередное замечание в блокнот. — Завтра будет, чем заняться.

Трижды споткнувшись и подвернув ногу, он успешно спустился с холма. Обогнал неторопливо идущее к деревне стадо. Почесал за ухом хромого пса. И добрался до давно спящего дома Клавдии Романовны. Твердо решив не уступать пальмы первенства в борьбе за понравившуюся девушку.

— Подумаешь, майор! — ворчал он, заглядывая в хозяйский холодильник. — Все там будем! Зато у нас молодость и задор. И целая задница. Мы еще повоюем, товарищ Робкий! Мы еще посмотрим, чья возьмет.

Луне надоело любоваться на земные красоты. Как и подобает капризнице, она нетерпеливо дернула несуществующим плечиком и скрылась в кудряшках облаков.

Позднее свидание. Акварель по сырому

— Не помешаю? — вкрадчивый голос майора заставил девушку вздрогнуть.

— И что вы ожидали услышать в ответ? — быстро нашлась Агнешка.

— А вы с перчиком, — одобрил подачу Константин и закусил удила: — Мне всегда нравились смелые девушки. Прогуляемся? Вечер уж больно хорош. Природа, как говорится, шепчет.