В круге света

Когда на следующий день на работе я рассказал о своей встрече в лесу, мой собеседник в ответ улыбнулся: «Это Марк Флегинских, тренер детской конноспортивной школы, это он тебя хлестнул. И правильно сделал, не разевай варежку, лошади — это опасно. Хорошо, что ты не засуетился, а то ещё неизвестно, как бы они себя повели, и что бы могло случиться с детьми».

Потом ещё не раз во время прогулок по округе мне встречались дети верхом на лошадях. А каждый год у нас весной проводились соревнования среди конников. Ребята демонстрировали выездку и мастерство в преодолении препятствий. Но мне почему-то всегда было жалко лошадей. Смотреть, как бьются они ногами о жерди, как от напряжения у них на губах появляется пена и набухают вены на животе. С Флегинских мне не пришлось больше пересекаться, хотя я и видел его пару раз тогда же на соревнованиях. Рассказывали, что он безумно любил лошадей и относился к ним словно к детям, хотя по натуре был человеком достаточно жёстким. Слышал, что конники как правило все люди жёсткие, но достоверно не знаю — у меня не было среди них знакомых.

В начале 1990-х лошадей, как говорят в нашей местности, «порушили». Наступило такое время, что человеку стало не до красоты. Кого-то продали, кого-то отдавали просто за бесценок, чтобы не отправлять на мясокомбинат. Бывшие воспитанники секции спасали животных как могли, но могли они немного. После разгрома секции Флегинских умер. Он был ещё сравнительно молод, но, видимо, не перенёс того, что люди сделали с лошадьми.

Я тогда уже ходил в церковь, вовсю причащался и даже читал Апостол. И однажды во сне увидел всадников. Тех самых всадников на тех же самых лошадях солнечным январским утром 8… го года. Они так же скакали рысью, дети свысока улыбались мне и в знак приветствия поднимали руки, и точно так же Флегинских ударил меня по плечу хлыстом. Ударил и закричал, вот только кричал он явно дольше, чем тогда, когда наша встреча произошла наяву. Но что он кричал, я не расслышал. Может, он просил молитв? Кто знает, молится ли о нём кто-нибудь? Фамилия для наших мест редкая, похоже, польская, где его родные? Но, говорят, раз человек пришёл во сне, значит, просит молитв, и я стал его поминать.

1990-е годы — эпоха нестабильная, но и захватывающая, в нее вместилось множество событий, и во всех этих событиях ты вольно или невольно становился их участником. На наших глазах творилась история, и мы творили её вместе со всеми. Свободного времени постоянно не хватало. Я тогда одновременно работал и учился, а ещё мы постоянно пропадали в церкви. Вспоминаются те годы хорошо, после них осталось послевкусие надежды.

Тогда многие стали заниматься предпринимательством: у кого-то получалось, кто-то прогорал, а кого и вообще находили мёртвым с пулей в голове. В это время начала заниматься бизнесом и Марина. Она приехала в Москву откуда-то из провинции и, несмотря на то, что девушка была абсолютно одинока (у неё не было ни семьи, ни даже родственников), смогла заработать первичный капитал. Прочно став на ноги, она выгодно вложилась в какое-то дело и стала зарабатывать уже неплохие деньги. Купила в Москве квартиру и обстановку.

Однажды Марина где-то, то ли в гостях, то ли в кафе, я не стал выяснять, познакомилась с коренной москвичкой, своей ровесницей. А эта москвичка в летние месяцы, выезжая на дачу, становилась нашей прихожанкой. Человек она сама по себе интересный и, как это бывает среди женщин, разговорчивый. Нам, верующим, только дай поговорить — правда, скажем в наше оправдание, мы и разговариваем чаще всего на важные для нас темы спасения. Так что будем считать, что и тот раз разговор между двумя женщинами состоялся во спасение души. Познакомившись с нашей прихожанкой и записав её телефон, Марина обещала позвонить и продолжить знакомство. Правда, в следующий раз она позвонила только через два года и сразу же попросила о встрече.

Когда женщины встретились, то Марина выглядела осунувшейся и заметно постаревшей. «Я захотела с тобой встретиться, — начала она, — потому что ты единственный верующий человек из числа всех моих знакомых. Я одинока, у меня нет родных, но у меня есть небольшое состояние. Дело в том, что я неизлечимо больна. Мои дни практически сочтены, а меня и похоронить некому. Ты, пожалуйста, не отказывайся — я тебе доверяю и делаю тебя своим душеприказчиком. Вот здесь — и она стала выкладывать из сумки пачки долларов — вся моя наличность. Я уже продала квартиру, покупатель любезно обещал подождать, — она улыбнулась, — пока я умру, потом въедет. Здесь и золото, украшения, ты тоже преврати их в деньги». Потом Марина достала список с указанием, какие суммы и в какие храмы должны быть пожертвованы в упокоении её души. «А вот этими деньгами, — она взяла в руки увесистую пачку, — ты на своё усмотрение должна будешь помочь нуждающимся семьям с детьми».