В кругу королев и фавориток

О ней рассказывали умопомрачительные истории. «Мне говорили, — пишет Тальман де Рео, — что однажды, в какой-то праздник, она переоделась в крестьянку и отправилась одна погулять по лугам. Уж не знаю, какой празднично разодетый трудяга ей встретился. Ради смеха она остановилась поболтать с ним, делая вид, что он ей нравится. А этот мужлан, понятия не имевший о тонком обхождении, грубо повалил ее, она же отнеслась к этому так, будто с ней никогда ничего другого и не случалось».

Эта грубая сцена происходила на глазах у нескольких свидетелей, и автор «Маленьких историй» добавляет, что кто-то из наблюдавших крикнул: «Ох, ну и красотка, хотел бы я ее как следует!..» На что она, расхохотавшись, ответила: «Вот люди, которые любят, чтобы „•работа“ была доведена до конца…»

Говорят, что в постели ее искусство свидетельствовало о темпераменте такого воображения и такого благородства, что Ришелье решил сам проверить обоснованность этой лестной репутации.

Желая стать любовником молодой женщины, кардинал рассчитывал получить не только наслаждение — он надеялся найти средство ощутимо вредить королеве.

М-м де Шеврез и Анна Австрийская и вправду возобновили свои прежние игры в компании молодых распутников, так что даже Гастон Орлеанский стал надеяться, что его вызовут из ссылки, «чтобы предоставить королеве больше возможностей для приобретения наследника…». Подруги проводили время в веселье, танцах, праздниках и обожали друг друга.

И только один человек, способный принести м-м де Шеврез максимальное удовлетворение, имел достаточно власти, чтобы разъединить обеих приятельниц. Кардинал совершенно искренне полагал, что этим человеком является он, и усердно ухаживал за красавицей.

Однако он заблуждался. Несмотря на весь свой талант государственного деятеля, первый министр не мог тягаться с такой женщиной. Она разгадала его намерения и в полном согласии с королевой тут же организовала хитро задуманный заговор с целью свалить кардинала.

Зная, что Шатонеф, хранитель печати, влюблен в нее, очаровательная бестия возбудила в нем ревность, сообщив, что Ришелье преследует ее своими предложениями. Почтенный человек внешне никак не реагировал. В душе его, правда, загорелся чистый огонек ненависти к кардиналу, которому он, однако, был всем обязан».

— Пока он будет оставаться на посту первого министра, — нашептывала м-м де Шеврез, — я всегда буду ждать от него какой-нибудь пакости.

Шатонеф понял и поклялся, что готов поднять народ и вынудить Ришелье к окончательному бегству. Такой порыв, безусловно, нуждался в некотором поощрении: маленькая герцогиня взяла перо и написала ему письмо:

«Друг мой,

Я верю, что вы принадлежите только мне. Обещаю, что буду вечно относиться к вам как к моему самому близкому; и даже если вся земля отвернется от вас, я все равно буду всю жизнь достойно вас чтить; если вы действительно любите меня так, как говорили, у вас есть основание быть довольным своей участью, потому что никакие силы на земле не заставят меня изменить мою решимость».

Этого было более чем достаточно, чтобы взбудоражить бедного хранителя печати, и с этого момента он все ночи проводил на тайных сборищах вместе с друзьями Гастона Орлеанского.

А Ришелье тем временем все больше и больше влюблялся в м-м де Шеврез. «Он пылал к ней, — пишет Луи Батифоль, — такой же страстью, какую она когда-то встретила в сердце Холланда». Однажды утром он явился к ней с визитом так рано, что застал ее в постели. Забыв о своем обычном достоинстве, он устремился к ней и попытался забраться к ней под простыни. М-м де Шеврез пришлось пригрозить скандалом, чтобы избавиться от него [120].

Уже к вечеру слуги повсюду разболтали об этом инциденте, и в отеле Рамбуйе только и было разговору, что о неблаговидном поведении кардинала. Салон светских жеманниц был именно тем самым местом, куда стекались все столичные сплетни и где информация с оттенком непристойности пользовалась неизменно большим успехом. Новой сплетней воспользовались, чтобы припомнить все недостатки семьи Ришелье, и все очень позабавились, когда кто-то рассказал, что его брат, лионский кардинал, в припадке безумия был заперт в келье картезианцами Гренобля, а его сестра, маркиза де Брезе, «верила в то, что у нее зад стеклянный, и не вылезала из постели из боязни разбить его» [121].

Знал ли кардинал, что его бесценная графиня на-

Отфор еще энергичнее потрудиться в этом направлении весной, вернуться к этой проблеме в последующие дни и в конце концов совсем «умучить» его, по выражению м-м де Мотвиль. Впрочем, все атаки оказались тщетными, поскольку король весьма усердно защищал свою добродетель.

Именно тогда он сказал одному из своих друзей:

— Женщины интересуют меня лишь частично, от головы до пояса!

— Если так, — возразил ему кто-то, — им следует носить пояс на коленях!

Шутку эту иначе как легкомысленной не назовешь. Она очень не понравилась Людовику XIII, и он целый месяц выказывал неприязнь к дворянину, который пошутил.