В крымском подполье

Оказалось, комендант действительно не разрешил Коле выйти на свидание, но, услышав разговор дежурного, Коля испугался: вдруг что-нибудь случилось? И он выбежал к воротам.

На прощание «Мать» обняла Колю и прошептала:

— Колечка, ты увидишь родную землю, родных людей. Скажи им, как мы тоскуем, здесь, как ждем…

Коля не выдержал, заплакал. Стоят и плачут оба. Насилу патруль развел их. Когда «Мать» уходила, часовой-доброволец вдруг ни с того ни с сего сказал:

— Думаете, мне эта форма не опротивела?

Что он думал и о чем догадывался, неизвестно.

25-го днем «Муся» доложила мне, что к побегу все подготовлено. Она передала «Косте» план лазарета, и они подробно обо всем договорились.

С наступлением темноты в домике Маргариты Александровны Ериговой собрались «Костя», Вася Бабий, Владимир Ланский, Борис Еригов и Вова Енджияк. На операцию они должны были итти под видом патруля, в немецкой форме, с автоматами. Ночной пароль узнали через Алтухова, работавшего в полиции.

Лазарет находился недалеко от дома Ериговых. В двадцать часов сорок пять минут ребята вышли и через десять минут уже подходили к лазарету. Ланский и Еригов спрятались. В случае провала они должны были прикрывать отход. «Костя», Бабий и Енджняк отправились дальше.

— Пароль? — спросил часовой.

— «Париж», — ответил Бабий.

Встретил второй пост:

— Пароль?

— «Париж».

Они миновали посты, не вызвав никаких подозрений, и уже подошли к условленному второму окну в переулке, где патрулировали два солдата. Их нужно было убрать.

— Пароль?

— «Париж». — «Костя» направил в глаза солдата электрический фонарь.

Часовые не успели вымолвить ни слова, как на них наставили пистолеты. Один солдат хотел бежать, но Енджияк ударил его пистолетом по голове и оглушил. Ребята быстро обезоружили патруль, тряпками заткнули немцам рты и прикрутили назад руки. Енджияк и Бабий повели часовых в соседний сад.

«Костя» подал условный знак и, получив ответный сигнал, быстро перерезал ножницами колючую проволоку на окне.

Окно открылось. Первым показался капитан Костюк, но тут же скрылся: он ожидал партизан, а увидел «немцев» в касках.

— Свои, не бойтесь! — прошептал в окно «Костя» и повторил пароль.

Капитан Костюк, за ним семь человек, в том числе и Коля Петров один за другим бесшумно выскочили на улицу.

Диверсанты вывели советских офицеров в сад, построили их попарно и, прихватив часовых, повели всех за город якобы на расстрел. Пленных солдат предупредили, что их убьют при малейшей попытке поднять шум.

За городом в противотанковом рву уже ждал «Павлик». «Костя», Еригов и Ланский вместе с «Павликом» отправились в лес сдать в штаб освобожденных из лазарета военнопленных и немцев, захваченных в плен, а Вася Бабий и Енджияк вернулись в город.

Утром ко мне прибежала Ольга Шевченко.

По ее лицу я сразу понял, что она пришла с приятной вестью.

— Вы ничего не знаете? — она лукаво поглядела на меня.

— Нет.

— Партизаны напали на лазарет и освободили военнопленных. Сегодня ночью к нам во двор приехали два грузовика с румынами и татарами. Мы всю ночь не спали, но не знали, в чем дело. Утром я зашла к Мирке, встретила у нее Линдера. Спрашиваю: «Что за шум ночью был?» А Линдер пьян и зол, как собака. Часов в двенадцать ночи его вызвал комендант и сказал, что партизаны пробрались в город, напали на лазарет и увели несколько военнопленных. Он приказал Линдеру немедленно организовать погоню. Но Линдер побоялся выезжать ночью за город. Он загнал грузовики с солдатами к нам во двор, а сам с двумя офицерами всю ночь пьянствовал.

Когда Линдер рассказал мне это, я спросила с удивлением: «Откуда же партизаны? Вы же всех их уничтожили!» А он посмотрел на меня, как на дуру, и покачал головой: «Какая вы наивная! Это только для пропаганды пишут».

* * *

В тот же день вечером, 26 января, Вася Бабий, Вова Енджияк, Алтухов и Анатолий Басс собрались в доме Маргариты Александровны Ериговой. Они готовились ко второй, более мощной диверсии. Для этой операции Бабий получил десять магнитных мин и тол. Все диверсанты были вооружены автоматами. Василий Алтухов, как обычно, сообщил Бабию ночной пароль.

Переодеваясь в немецкие костюмы и проверяя оружие, ребята смеялись.

— Теперь мы так вооружены, что никакой чорт не страшен! — сказал Енджияк, укладывая в сумку противогаза мины и тол.

— Ночь темная, — сказал Алтухов, — не запутаемся?

— Эх ты! — укоризненно заметил Енджияк. — Сразу видно, что новичок в нашем деле. Партизаны говорят: «Темная ночка — наш друг, а луна — предательница».

В восемь вечера ребята вышли из дома Маргариты Александровны. На улице было, действительно, хоть глаз выколи, однако Енджияк уверенно вел товарищей.

За городом диверсанты разделились на две группы, Алтухов и Басс должны были заминировать горючее, а Бабий и Енджияк — боеприпасы. Вася Бабий и Енджияк, перерезая ножницами колючую проволоку, прошли три ряда заграждений и приблизились ко рву, наполненному вонючей водой. Бабий перешел благополучно, а Вова увяз в грязи. Ему показалось, что дно засасывает, и он растерянно сел в воду.

— Тону!

— Врешь! — смеялся Бабий, помогая ему выбраться из рва.