В кварталах дальних и печальных

«В белом поле был пепельный бал…»

[33]—вслух читал, у гостей напиваясь,
перед сном как молитву шептал,
а теперь и не вспомнить, признаюсь.

Над великой рекой постою,

где алеет закат, догорая.
Вы вошли слишком просто в мою
жизнь — играючи и умирая.

Навязали свои дневники,

письма, комплексы, ветви сирени.
За моею спиной у реки
вы толпитесь, печальные тени.

Уходите, вы слышите гул —

вроде грохота, грома, раската.
Может быть, и меня полоснул
тонким лезвием лучик заката.

Не один ещё юный кретин

вам доверит грошовое горе.
Вот и всё, я побуду один,
Александр, Иннокентий, Георгий [34].

1997

«…Кто тебе приснился? Ежик?!..»

И. К. [35]

…Кто тебе приснился? Ежик?!
Ну-ка, ну-ка, расскажи.
Редко в сны заходят все же к
нам приятели ежи.
Чаще нас с тобою снятся
дорогие мертвецы,
безнадежные страдальцы,
палачи и подлецы.
Но скажи, на что нам это,
кроме страха и седин:
просыпаемся от бреда,
в кухне пьем валокордин.
Ежик — это милость рая,
говорю тебе всерьез,
к жаркой ручке припадая
и растроганный до слез.

1997

Элегия («…Нам взяли ноль восьмую алкаши…»)

…Нам взяли ноль восьмую

[36]алкаши —И мы, я и приятель мой Серега,
Отведали безумия в глуши
Строительной, сбежав с урока.

Вся Родина на пачке папирос.

В наличии отсутствие стакана.
Физрук, математичка и завхоз
Ушли в туман. И вышел из тумана
Огромный ангел, крылья волоча
По щебню, в старуш ачьих ботах.В одной его руке была праща,
В другой кастет блатной работы.
Он, прикурив, пустил кольцо
Из твердых губ и сматерился вяло.
Его асимметричное лицо
Ни гнева, ни любви не выражало.

Гудрон и мел, цемент и провода.

Трава и жесть, окурки и опилки.
Вдали зажглась зеленая звезда
И осветила детские затылки.

…Таков рассказ. Чего добавить тут?

Вот я пришел домой перед рассветом.
Вот я закончил Горный институт.
Ты пил со мной, но ты не стал поэтом.

1997

«Давай по городу пройдем…»

Давай по городу пройдем
ночному, пьяные немножко.
Как хорошо гулять вдвоем.
Проспект засыпан белой крошкой.
…Чтоб не замерзнуть до зари,
ты ручкой носик разотри.
Стой, ничего не говори.
Я пессимист в седьмом колене:
сейчас погасят фонари —
и врассыпную наши тени,
как чертенята, стук-постук
нет-нет, как маленькие дети.
Смотри, как много их вокруг,
да мы с тобой одни на свете.

1997

«…Дым из красных труб…»

…Дым из красных труб —
как нарисовали.
Лошадиный труп
в голубом канале.

Грустно без Л.Д.

[37],что теперь на море.
Лодка на воде,
и звезда — во взоре.

Но зато Л.А.

[38] —роковая дама,
и вполне мила,
как сказала мама.

Словно сочинил

это Достоевский.
До утра кадил
фонарями Невский.

И красив как бог

на краю могилы
Александр Блок —
умный, честный, милый.

1997