В кварталах дальних и печальных

Мы целовались тут пять лет назад,
и пялился какой-то азиат
на нас с тобой — целующихся — тупо
и похотливо, что поделать — хам!
Прожекторы ночного дискоклуба
гуляли по зеленым облакам.

Тогда мне было восемнадцать лет,

я пьяный был, я нес изящный бред,
на фоне безупречного заката
шатался — полыхали облака —
и материл придурка азиата,
сжав кулаки в карманах пиджака.

Где ты, где азиат, где тот пиджак?

Но верю, на горе засвищет рак,
и заново былое повторится.
Я, детка, обниму тебя, и вот,
прожекторы осветят наши лица.
И снова: что ты смотришь, идиот?

А ты опять же преградишь мне путь,

ты закричишь, ты кинешься на грудь,
ты привезешь меня в свою общагу.
Смахнешь рукою крошки со стола.
Я выпью и на пять минут прилягу,
потом проснусь: ан жизнь моя прошла.

1999

«Ты почему-то покраснела…»

Ты почему-то покраснела,
а я черемухи нарвал,
ты целоваться не умела,
но я тебя поцеловал.

Ребята в сквере водку пили,

играли в свару и буру,
крутили Токарева Вилли
и матерились на ветру.

Такой покой в волнах эфира,

ну, а пока не льется кровь,
нет ничего уместней, Ира,
чем настоящая любовь.

1999

«Я помню всё, хоть многое забыл…»

Я помню всё, хоть многое забыл —
разболтанную школьную ватагу.
Мы к Первомаю замутили брагу,
я из канистры первым пригубил.

Я помню час, когда ногами нас

за хамство избивали демонстранты,
и музыку, и розовые банты.
Но раньше было лучше, чем сейчас.

По-доброму, с улыбкой, как во сне:

и чудом не потухла папироска,
и мы лежим на площади Свердловска,
где памятник поставят только мне.

1999

Романс

Саше Верникову[67]

Мотив неволи и тоски —
откуда это? Осень, что ли?
Звучит и давит на виски
мотив тоски, мотив неволи.

Всегда тоскует человек,

но иногда тоскует очень,
как будто он тагильский зек,
как, ивдельский разнорабочий.

В осенний вечер, проглотив

стакан плохого алкоголя,
сидит и слушает мотив,
мотив тоски, мотив неволи.

Мотив умолкнет, схлынет мрак,

как бы конкретно ни мутило.
Но надо, чтобы на крайняк
у человека что-то было.

Есть у меня дружок Вано

и адресок его жиганский,
ширяться дурью, пить вино
в поселок покачу цыганский.

В реальный табор пить вино —

Конечно, это театрально,
и театрально, и смешно,
но упоительно-печально.

Конечно же, давным-давно,

давным-давно не те цыганы.
Я представляю все равно
гитары, песни и туманы.

И от подобных перспектив

на случай абсолютной боли
не слишком тягостен мотив,
мотив тоски, мотив неволи.

1999

«Музыка жила во мне…»