В лабиринтах дождя

Лёша промолчал, всё внимание сосредоточив на дороге.

Остановившись у знакомого дома, мы вошли в подъезд и опять замерли у лифта.

— Ну чего ты? — подтолкнул меня Лёша. — Заходи!

— Не хочу, — заупрямилась я. — Пошли пешком.

— Опять двадцать пять! — закатил глаза Лёшка. — Ну чего ты опять начинаешь? Прошлый раз ездили, и ничего не случилось! Я не пойду пешком на девятый этаж!

— Значит, езжай сам, я пойду одна, — не уступила я.

И тут Лёша сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он шагнул ко мне, в одно мгновение обхватив за талию, закинул меня на плечо и вошёл в лифт.

— Эй, отпусти немедленно! — заколотила я его по спине кулаками. — Ты нарушаешь Конвенцию по правам человека! Я подам на тебя в суд!

— Подавай, — усмехнулся Лёшка, но отпустил меня только тогда, когда лифт стал подниматься.

— Да как ты мог! — чуть не зарыдала я. — Я боюсь здесь ездить, он дурацкий, этот лифт! Что ты будешь делать, если он застрянет, здесь даже нет кнопки вызова диспетчера!

— Прекрати истерику, — велел мне Лёша, спокойно опираясь на стену. — Ничего не случится. Одна минута — и мы наверху.

Но то ли день сегодня был не наш, то ли я накаркала — лифт неожиданно странно дёрнулся и остановился. Дверь его не открылась.

— Ну что я говорила! — впала в панику я, подойдя к проволочной двери и взглянув вниз. — Он застрял, застрял!

— Точно ведьма, — пробормотал Лёша, вытаскивая мобильный.

— У женщин хорошо развита интуиция, — возразила я. — И вообще, нечего обзываться, сделай что-нибудь!

— Успокойся, я что-нибудь придумаю, — буркнул Лёша, набирая чей-то номер.

— А если трос оборвётся? — шёпотом пробормотала я, замирая от ужаса.

— Замолчи! — прикрикнул на меня Лёшка. — Опять накликаешь!

— Ага, я ещё и виновата!

— Наташ, не выводи меня из себя, — свирепо взглянул на меня Лёшка.

Я тут же замолчала, поняв, что довела его до бешенства своим нытьём. Да, мне нужно пересмотреть своё поведение, иначе я рискую потерять Лёшу. Ну кто захочет терпеть рядом с собой такую истеричку?!

Лифт неожиданно дёрнулся и ухнул вниз. Лёша побледнел, видимо, подумав, что очередное моё пророчество сбылось. Но, к счастью, ничего страшного не произошло. Лифт замер на первом этаже, дверь открылась, пропуская нас на волю.

— Слава Богу! — выдохнула я.

— Мог бы и вверх подняться, а не обратно вниз ехать, — проворчал Лёша, пряча телефон и с тоской глядя на лестницу, по которой нам придётся подниматься.

— Скажи спасибо, что он вообще нас отпустил! — фыркнула я. — Пошли!

На девятый этаж мы поднимались, казалось, минут двадцать и оба поняли, что пора записываться в тренажёрный зал, ну или хотя бы бегать по утрам. Наконец добравшись до вершины, мы оба рухнули на грязные ступеньки и прислонились друг к другу, тяжело дыша.

— Закончим это дело — сразу же начну бегать, — выдохнула я, утирая потный лоб.

— Вместе начнём, — пообещал Лёшка. — Чувствую себя старой развалиной.

— Сколько тебе лет? — спросила я, а Лёша отчего-то расхохотался. — Ты чего? — удивилась я.

— Такое чувство, что мы только знакомимся, — продолжил смеяться он, утирая слёзы, выступившие от смеха. — Поднимаемся такие незнакомые по лестнице, потом понимаем, что у нас много общего, в частности, то, что слово «спорт» знакомо нам только по книжкам, и решаем познакомиться.

— Видимо, физические нагрузки плохо на тебя действуют, — озабоченно взглянула я на него и даже потрогала лоб. — Бред какой-то несёшь.

— Шутить пытаюсь, — отозвался Лёшка. — Двадцать восемь, а что?

— Ничего, просто спросила, — пожала плечами я и поднялась. — Звони.

Лёша ткнул пальцем в звонок, и за дверью опять раздался многоголосый лай. И опять никто не открыл.

— Дежавю, — поёжилась я и позвонила в соседнюю дверь, к словоохотливой Галине Ивановне.

— Ой, это опять вы! — узнала нас бабуля. — Проходите!

Мы вошли в тесную прихожую и остановились у двери.

— Лиза что, так и не появилась? — спросила я, замирая.

— Нет, — всхлипнула старушка, утирая слёзы кончиком фартука. — С ней что-то случилось, я чувствую! Не могла она бабушку бросить! Мне сегодня врач звонил из дома инвалидов, интересовался Лизонькой. Плату пора вносить, а она всё не приходит! Где она — ума не приложу! Хоть бы жива была!

— Послушайте, ну может, вы знаете, куда она могла подеваться? Может, она что-то говорила, перед тем как исчезла? Когда вы видели её в последний раз?

— Да ничего она мне не говорила, — махнула рукой Галина Ивановна. — Я в тот день из магазина шла, поднялась, выхожу из лифта, а тут Лизка. Нырнула туда. Я только поздороваться успела, а она лишь кивнула и всё. Странная такая, злая очень, глаза молнии метали. Никогда её раньше такой не видела.

— Число не помните?

— Нет, память-то уже не та, — развела руками бабуля. — Ребятки, помогите найти Лизоньку, всё сердце уже изболелось за неё.

— Мы сделаем всё возможное, — пообещала я и открыла дверь.

— Подождите! — остановила нас старушка и скрылась в кухне.

— Что ещё? — Лёша взглянул на меня, а я в ответ лишь пожала плечами.

— Вот, возьмите, — появилась, наконец, Галина Ивановна и протянула пакетик с румяными пирожками. — Сама пекла, с вишнёвым вареньем.