В лабиринтах судьбы

— Видите ли, Сергей Степанович, мы решили поменять весь управленческий аппарат муниципальных служб. При новой власти, так сказать, должна быть новая команда.

— Одним словом, ты должен освободить кресло директора «Энергоуправления», — вставил Макарчук.

— В целях оздоровления экономики предприятия, так сказать, — поддакнул бывший чекист.

Жигарёв вздрогнул, как от внезапной пощёчины.

— С экономикой предприятия у нас всё в порядке. Финансовый результат за прошедший год положительный. С чего вдруг я должен добровольно сложить полномочия? Если есть ко мне обоснованные претензии — увольняйте по соответствующей статье трудового Кодекса.

— Вы же знаете, Сергей Степанович, в данный момент у нас нет к вам претензий, — в круглых глазах Рябинина появился угрожающий блеск.

— Давай не будем выяснять отношений, — нервно проговорил Макарчук. — Пиши заявление на увольнение, и дело с концом. Наша команда не нуждается в упёртых красных директорах, которые не умеют договариваться и прут на амбразуру, изображая из себя героя.

Жигарёв понял, что вопрос с ним уже решён, и поступил так, как поступил бы он, проигрывая бой с душманами: продать свою жизнь как можно дороже. Из любопытства он спросил:

— А если, всё-таки, не напишу? Что тогда?

Макарчук со злой усмешкой процедил:

— Если есть человек — повод для того, чтобы избавиться от него всегда найдётся.

— Надо же, — усмехнулся Жигарёв, — звучит как в годы репрессий.

На лицах обоих представителей власти появилась нескрываемая злость. Сергей, подумав немного, сказал:

— Мне нужно время, чтобы найти новое место работы.

— Сколько? — спросил Макарчук.

— Месяца два, три. Мне остался год до пенсии. В таком возрасте трудно найти достойную работу.

Наступила длительная пауза. Потом Макарчук решительно заявил:

— Напишешь заявление сегодня. У тебя есть два неиспользованных отпуска. Будем считать, что это и есть то время, которое ты попросил.

— Э, не-ет, так не пойдёт, — снова усмехнулся Жигарёв. — Я готов уволиться сегодня, но по соглашению сторон, в котором будет оговорена выплата среднего заработка в течение шести месяцев. Это моё последнее слово.

Два представителя власти вновь переглянулись, потом Макарчук сказал:

— Хорошо, я согласен.

Сергей Жигарёв зашёл в отдел кадров, написал заявление и на следующий день пополнил список безработных.

… Костёр уже догорал. Толстые стволы валежника превратились в обуглившиеся скелеты. Развалившись на отдельные фрагменты, они тихо тлели, будто вздыхали перед уходом в вечность. Потом неожиданно оживали на секунду, наливаясь предсмертным свечением, и тут же чернели вновь. Уже навсегда. Сергей взял в руки черёмуховую палку, пошевелил угли, потом сгрёб их в кучу. Они чуточку подымили и охватились последним нежарким пламенем.

«Вот и я сейчас похож на этот валежник, — с грустью подумал Жигарёв. — Горел, горел, и в одночасье обуглился. Стал ненужным продуктом горения. Золой, которую либо ветер разнесёт во все стороны, либо прибьёт дождём к земле. И останется лишь черное пятно на земле, которое со временем тоже затянется травой».

Он встал, сложил стульчик и направился к палатке. В полутьме нащупал рюкзак, достал из него бутылку водки, отвинтил крышку, сделал несколько больших глотков. Поморщившись, произнёс вслух:

— Так-то будет лучше. Живы будем — не помрём, прорвём душманское кольцо, Серёга. Не в таких переделках приходилось быть.

Потом, когда уже лёг и закрыл глаза, добавил:

— И Наташка станет твоей женой. Главное — верить в то, о чём думаешь. И тогда мысли материализуются.

Через пять минут Жигарёв уже спал. Но вместо радужного сна ему в очередной раз снился подземный лабиринт с множеством запутанных ходов.

Эпилог

Прошло три с половиной года. Жигарёв работал в соседнем городе, мотаясь ежедневно по двадцать километров в один конец. Домой приезжал лишь переночевать, да разве что сменить рубашку с галстуком, а рано утром его «Нива» уже мчалась в обратном направлении. Однажды поздно вечером в его квартире раздался телефонный звонок. Сергей сильно удивился, поскольку после увольнения его давно никто не тревожил. Новым сослуживцам он сообщил только номер сотового телефона, и этого было вполне достаточно, чтобы пообщаться в срочном порядке. Он прошёл в прихожую, взял трубку.

— Добрый вечер, Сергей Степанович, — послышался женский голос, и Жигарёв моментально узнал его. Восстанавливая иногда в памяти знакомую до боли интонацию, характерное произношение буквы «р», ему казалось, что это необычно нежное звучание с придыханием, невозможно забыть никогда.

— Это я, Наташа Кураева, — в трубке отчётливо слышалось взволнованное дыхание.

— Что стряслось, Наташа? — вместо приветствия вырвалось у Сергея. — Тебе требуется моя помощь?

— Умер дедушка, дед Фёдор, — тихим голосом сообщила Наташа. — Перед смертью он просил пригласить тебя на его похороны. Вот я и исполнила его волю, позвонила.

— Когда это … случилось? — с некоторым замешательством спросил Сергей.

— Вчера, послезавтра похороны. — Наташа немного помолчала, потом добавила: