В лабиринтах вечности

«Что говорил араб? Знаки Посвященных? Да, уж! Скорей можно поверить, что под лапами сфинкса находится храм Атлантов, чем во всю ту чушь, что он молол. Хотя… может…, если Рамсес дал мне вторую жизнь…, удивительно, но, если, я его дочь, то почему я здесь? А не вернулась в то время…, к нему…, а, может, я в ловушке, в одном из ложных ходов этой самой вечности? Может, заблудилась во временных лабиринтах? Попала не туда… и не в то время? И сколько же прошло времени, как я блуждаю по этим лабиринтам…? Год? Два? Вечность?»

Несвязный, бредовый бег мыслей прервал шум за спиной. Она невольно повернула голову. К краю холма на белом с серыми подпалами скакуне подъехал Наполеон. Он был все в том же синем мундире с высоким воротом. Правда, теперь она заметила, что ворот и обшлага на рукавах расшиты золотыми нитями, что с боку к поясу прикреплена красивая сабля, а левая рука нервно перебирает пуговички на мундире. Длинные светлые волосы вольно колыхал теплый ветер. Молодой генерал пристально всматривался вдаль. На фоне вечернего неба он показался Насте особенно красивым — безукоризненный горделивый профиль, губы плотно сжаты, острый цепкий взгляд, и загорелая кожа оттеняла темные, сейчас, как само вечернее небо, его серые глаза. Генерал был сосредоточен. Настя проследила за его взглядом, и поняла — он готовится к завтрашнему сражению.

«Как удивительно! — думала она, ощущая свое превосходство над ним — величайшим полководцем в истории, — я знаю исход завтрашней битвы, а он еще нет!»

Настя следила за генералом, стараясь ничем не потревожить ход его размышлений. Вероятно, именно сейчас в его голове рождались стратегия и тактика будущего сражения, что потом назовут «Битвой при пирамидах».

«Если завтра состоится битва при пирамидах, то сегодня 20 июля 1798 года!» — сердце ее вздрогнуло, но и только, даже отчаянья не было, наступило полное безразличие…

Вдруг Наполеон, словно почувствовал на себе взгляд, обернулся и направил коня в ее сторону. (Усач, отдав честь, отступил на несколько шагов назад.)

— Анастесия? — улыбнулся он, подъезжая ближе, — ты ли?

Голос у него был такой мягкий, искренне удивленный, что Настя невольно улыбнулась ему, поднялась, отряхивая с юбки и рук песок, мягко сказала:

— Да, меня захватили, как трофей, я теперь ваша пленница!

Он понимающе кивнул, но отчего-то, как избалованное дитя, обиженно выпятил вперед нижнюю губу.

— Почему же трофей? Вас никто не удерживает, вы вольны, моя дорогая…

— Мой генерал, — Настя даже поразилась, с каким пиететом произнесла это: «Мой генерал». Генерал удивленно воззрился на нее, она продолжала, — я знаю, завтра будет грандиозное сражение. Мамлюки по численности превосходят вас в несколько раз, но вы легко одержите победу, если…

— Что?!

Настя не смутилась ни поменявшегося вмиг его выражения лица — гневно сверкнули глаза, ни резкого тона, лишь почему-то на шаг отступила назад.

— Ваши потери будут незначительны, но только это сражение ничего не принесет… Франции…

— Что?!

— Эта кампания проиграна изначально. И вы это знаете!

— …?!

— Какое-то время Египет будет под вашим протекторатом, но вы окажетесь в ловушке: без резерва, без поставок продовольствия… Остерегайтесь… — немного помолчав, добавила, — «Бойтесь Данайцев, дары приносящих». Народ Египта восстанет против вас… Будьте осторожны, Генерал!

— Восстанут? — Зло блеснули глаза, но тут же потухли — он заставил себя сказать спокойно, — Анастесия, что ты такое говоришь?!

— Я знаю!

Настя вдруг чётко осознала, почему по лабиринтам времени она попала именно сейчас и именно сюда. Вероятно, этот временной отрезок — переломный в истории Египта, вероятно, именно эти дни были когда-то поворотным пунктом, где история меняла свой ход, где события были отягощены невозвратными событиями, поэтому именно здесь и сейчас нужна ее помощь. (То, что она выполнят некую миссию — это уже не было для неё загадкой. Она уже это точно знала!) Необходимо поправить именно здесь в этом рукаве лабиринта времени…, но что?

Она замерла, пытаясь понять важность момента, правда, вместо этого она лишь услышала внутренний голос, как голос старца, что недавно спрашивал её имя:

«Скажи ему всё!»

— В завтрашней битве — одержите победу, но проиграете войну!

— Что?!

— Но это не имеет значения, значение имеет лишь Священные Знания! Они важней самых ожесточенных сражений! Поверьте, если откроете миру Египет и его священные письмена — выиграете своё сражение с Вечностью!

Придерживая одной рукой поводья, Наполеон тонкими пальцами нервно расстегнул золотистую пуговицу на камзоле, заложил внутрь руку, пристально смотрел на Анастасию, внимая ее «глупым речам», словно пытаясь понять, откуда она знает?

Анастасия торопилась:

— Там, у вас за спиной, пирамиды. Вы были в одной из них, и вам стало там нехорошо, дурно… вы испугались…