В лабиринте нереальностей. Книга вторая (СИ)

Щеки моментально окрасились в сочный свекольный цвет, по спине прошел холодок дурного предчувствия, а желудок сжался в ледяной ком. Он подтвердил, что может проникать в сны. Тогда он сидел рядом. Тогда получается, что и тот, первый сон был наслан... им?

В общем, к тому моменту, что мы доехали до реки, но на этот раз немного иное место, я понимала, что ещё немного и у меня начнется истерика. И если сейчас он не убедит меня, что это всё мои дурные домыслы, то я... я...

— Ира...

Ему хватило одного взгляда, чтобы понять — дело хуже, чем бы ему хотелось. Догадаться несложно, провести параллели ещё проще, да ещё и тогда, когда на голове венец, отвечающий за логичность мышления. Тогда он поступил глупо и теперь ему это аукнется, причем так, что мало не покажется. Наоборот. Будет много.

Будет так много, что проще придумать заклинание на стирание памяти, чем признаться в том, что месяц назад, когда она спала, одурманенная приворотным зельем, он поступил как мальчишка, не удержавшись от соблазна и подкорректировав линию сна. И следующей ночью это тоже был он.

Лишь на третий раз он проявил волю и твердость характера и отказался от такой сладкой, но такой запретной пытки. Поистине пытки. Держать её в объятиях ночью, а днем видеть её отстраненный взгляд и дежурную улыбку. Ночью слушать её стоны удовольствия, а днем безразличное "доброе утро". Ночью ласкать шелковые волосы, а днем видеть их собранными в уродливую шишку.

— Да?

Можно ли за секунду понять, что разговор будет тяжелым? Можно. Особенно если в обоих глазах вина. Что в черном, что в голубом. Но та ли это вина, о которой думаю я? Или есть ещё что?

— Давай присядем... — сначала спрыгнув сам, а уже после сняв с волка меня, Эйнар одним взглядом отпустил его прочь и зверь послушно потрусил, вскоре скрывшись в роще.

Меня кстати мужчина так и не отпустил, держа за талию, глядя в глаза, но при этом не начиная говорить.

— Давай.

Давно мне не было так неловко. Очень давно. Но он прав, поговорить надо. А ведь я думала, что мы всё обговорили тогда. Он ведь признал, что его желание — это блажь и больше, чем коллегами и друзьями мы никогда не будем. Или солгал?

— Ир... — тяжело выдохнув, он поморщился, мазнул взглядом по берегу и потянул меня к пригорку. — Вот, давай... нет, мне на ноги.

Умудрившись усадить меня к себе на ноги до того, как я села на траву, да ещё и так что я оказалась к нему боком, обнял меня за талию и устроил подбородок на моем плече. Но так, что не давил весом, а лишь слегка касался.

— Ир, я тебя сейчас сначала всё расскажу, а ты пока помолчи, хорошо? Если будут вопросы и обвинения, то потом. Договорились?

Нервно кивнув, неосознанно сжала пальцы в кулачки. Не знаю почему, но было страшно. Страшно услышать таинственное "всё", страшно осознавать, что всё это время вокруг меня что-то происходило, а я и не знала.

— Ты помнишь ночь, когда Повелитель Таурин устроил в твою честь прием? В ту ночь, когда я тебя похитил?

Кивнув на вопрос, замерла в ожидании продолжения.

— Тогда, когда мы шли по границе миров, ты уснула. Просто уснула, доверившись абсолютно незнакомому мужчине. Ты меня не испугалась, не запаниковала, а просто уснула. Тогда мне это показалось забавным и милым. Наш ночной разговор... — подбородок на моем плече качнулся, словно он качал головой, — он оставил во мне странное чувство неудовлетворенности. Ты была напуганной, но храбрилась, любопытной, но осторожной, обиженной, но в то же время надеялась, что всё обойдется. Это заставило меня задуматься... а задумавшись, понять, как непросто тебе было раньше. Валькирия с запертым даром; душа воина, закованная в цепи; невозможность самореализоваться, потому что окружающие ждали от тебя лишь послушание. Узкие поведенческие рамки, наложенные ведьмовскими Силами, которые не учли слишком многого, а именно жажду свободы вопреки всему, даже порой вопреки разуму и здравому смыслу. Тогда мне показалось, что оставив тебя у себя, я смогу помочь тебе избавиться от комплексов. Не буду скрывать, я думал не только о тебе, но и о себе. Я никогда не страдал альтруизмом и в первую очередь просчитывал свою выгоду, это у нас в крови. Да, я внук Локи, но поверь, в отличие от него у меня была очень суровая мать, воспитавшая меня не только физически, но и морально. Я знаю такие слова как долг, ответственность и совесть и не просто знаю, а живу с ними. Согласен, не всегда получается, но иногда наши желания слишком сильны, чтобы им противиться. Ты назвала их блажью... Да, это была блажь. Именно тогда это была блажь.

Я слушала и чувствовала, как с каждым словом мне становится всё гадостнее. Такое развернутое вступление с признанием не обещало ничего хорошего. Хотела дернуться, прекратить это словоизлияние, но меня уверенно удержали, крепко придавив обратно.

— Ира, я не закончил.

— Я не хочу это слушать. — тихо пробормотав, подняла на него покрасневшие глаза. Я не хотела, чтобы он это видел, но удержаться не могла. Слез ещё не было, но если он продолжит, то будут обязательно.

— Почему?