В лапах страха (СИ)

Олег смотрел на недвижимую Светку, распластавшуюся на коленях матери и плакал. Затем поднял руки над головой, и Марина увидела в его обгорелых пальцах что-то тёмное и массивное, что на секунду вновь заслонило далёкие звёзды. Марина зажмурилась, ожидая, что сейчас ляжет рядом с монстром, потому что сама была не многим лучше того.

Земля ощутимо вздрогнула. Марина снова открыла глаза и поняла, что парень лупит мусорным баком по голове мёртвого пса. Снова и снова, будто не осознавая, что всё действительно закончилось.

- Тебя можно убить! – приговаривал Олег, основательно впечатывая мозг существа в асфальт. – Всех нас можно убить! Я вколочу тебя так глубоко, откуда просто не выбраться!

Марина сглотнула подкативший к горлу ком и поспешила отползти прочь – парень явно был не совсем адекватен, и в подобном состоянии мог начудить ещё много всего.

Светка открыла глаза.

- Мама, всё закончилось?

Марина кивнула.

- Оно ведь вернётся?

- Если только мы сами допустим это.

- А мы ведь не допустим?

Марина заплакала и уткнулась в волосы дочери.

От девочки пахло фиалками.

ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ.

Кафе на Полетаева, напротив конторки «Видикон», по-прежнему работало. Естественно, сменилась куча владельцев, но рецепт того экзотического салатика с трудно произносимым названием забыт не был.

Марина сидела за столиком у широкого окна и читала Донцову. Писательнице было уже далеко за семьдесят, но она всё никак не могла остановиться, продолжая выпускать из-под пера очередные похождения бальзаковских дам, возомнивших себя мисс Марпл, и студенток-феминисток, способных заварить такую кашу, что просто мама не горюй! Не смотря ни на что, проза оставалась лёгкой, не располагающей к особой мыслительной деятельности. Развязка наступала в самом конце произведений и оказывалась довольно интригующей. Одним словом, книжки напоминали сытный обед, на протяжении которого, гости с нетерпением ожидают обещанного десерта, забвенно поглощая всё подряд.

Марина улыбнулась и посмотрела в окно. Собственно, она и читала подобные книжки, чтобы не думать. А сейчас, вот, сама того не желая, задумалась.

С тех пор, как от взрыва из-за утечки бытового газа погиб муж, а её саму лишили родительских прав, якобы, за издевательство над собственными детьми, Марина старалась ни о чём не думать. Воспоминания чинили душевную боль, а понимание того, что ничего нельзя изменить провоцировало сознание на поиски лежащего в столе рецепта...

Она больше не принимала алпразолам. И не придавалась размышлениям, чтобы вдруг, чего доброго, и впрямь не реанимировать былой ужас.

Нет, тогда, пятнадцать лет назад, она пообещала дочери, что не допустит повторения кошмара, что сплёлся в единое целое с реальностью, породив на свет божий бесовское отродье, – и она не допустит, чего бы ей это не стоило!

Сегодня Светка дописала статью и весь вечер свободна. Сейчас Марина её дождётся, и они поужинают. Потом помотаются по вечернему городу, наслаждаясь апрельской прохладой. Может быть, прошвырнуться по бутикам и торговым центрам. А может, поедут на Маринину квартиру и посидят при свете абажура. В общем, будет всё то, что бывает обычно, когда они, вот так, встречаются.

«Мать, вспомнившая, что у неё есть дочь, и дочь, так внезапно обретшая мать».

Только и впрямь, какую цену они заплатили им всем, чтобы данность существовала?

На тенистую парковку за окном заехал синий «форд-фокус». Светка захлопнула дверцу и по обыкновению помахала рукой – хотя окна с внешней стороны были зеркальными, она знала, где именно сидит мама.

Марина отложила Донцову, прекрасно понимая, какой фейерверк эмоций вызовет у дочери эта «фабрика по производству отхожей литературы», и принялась ждать.

Дочь, по привычке, подкралась сзади и закрыла ладонями глаза.

«Совсем как давным-давно погибшая подружка...»

Стоп!

- Даже не знаю, кто бы это мог быть... – улыбнулась Марина, касаясь запястий дочери и скользя по ним выше.

- А ты предположи, – Светка нырнула под крыло матери и, поёрзав, благоговейно замерла. – А ты разве ещё кого-то ждала?

Марина обняла дочь.

- Да навязывался тут один... Но, наверное, уже не придёт. Видимо, я просто устарела. Шучу-шучу.

- Да хватит, а! – Светка хлопнула мать по коленке, состроила недовольную рожицу. – Тоже мне, старость великая, расселась тут!

Марина улыбнулась.

- Вину осознала. Каюсь. Как день? Сильно устала?

- Да нет.

- Любимая фраза журналиста...

Светка отмахнулась.

- Знаешь, когда целый день в этот «ворд» на работе пялишься, пардон, к вечеру уже штампами разговаривать начинаешь! Хочется обычной живой речи... и побольше «разговорников» и слов-паразитов! Поэтому: да нет – и по фиг, что утрачивается деловой стиль!

Марина снова засмеялась.

- Куда больше эти пробки допекли.

- И то верно, – Марина кивнула. – Сколько уже лет...

Повисла пауза. Светка, пользуясь моментом, набросилась на салат. Марина смотрела на жующую дочь и улыбалась.

- Знаешь, – сказала она, когда Светка уничтожила экзотику и стирала салфеткой остатки майонеза с губ, – на этой неделе кое-что случилось.

- Что именно?

Марина помолчала. Потом сказала в полголоса: