В лапах страха

Профессор, усмехаясь, совершил контр-выпад: во что бы превратилась история, да и жизнь вообще, наплюй мы на пространственно-временной континуум и перемести всех великих воителей в одну временную эпоху ради такого вот эксперимента — понаблюдать кто, так сказать, кого?

Глеб сразу отчётливо представил, к чему бы привёл подобный парадокс. Тем более и за примером далеко ходить не нужно — взять хотя бы Советский Союз и фашистскую Германию. Всего двое помешанных на господстве, и почти разрушенный до основания мир. А представьте, если бы в каждой стране у руля, одновременно, сидели такие вот могущественные фанатики и вершили свои дикие планы по истреблению всего живого… Это ведь, не что иное, как начало конца! И, думается, вторая половина аудитории, к которой Глеб себя по-прежнему причислял, прекрасно осознала данность. Однако бюджетники не спешили сдаваться, и Глеб слышал, как умолкшего профессора прессует уже кто-то другой.

Именно в этот, ключевой для себя момент, Глеб и услышал ту фразу, которую помнил и по сей день. Но смысл сказанного дошёл до него значительно позже.

«Кто попробовал однажды и выиграл — тот не остановится и дальше», — сказали за спиной, отчего Глеб невольно обернулся.

Этого парня он не знал: видел, естественно, но не общался. Поймав на себе взгляд Глеба, тот расплылся в широчайшей улыбке и пожал плечами: «А чего?.. Понимаешь, мужику так попёрло, что не остановиться уже!»

Глеб поржал вместе весёлым соседом, но на душе отчего-то уже тогда остался неприятный осадок.

Смысл фразы пришёл на Воробьёвых горах, возле одноимённой станции метро, совсем недалеко от МГУ, где Сергей притормозил у ларька, чтобы купить сигарет. Это был тот самый вечер, когда он подкатил навестить Глеба в «общаге», а затем предложил прокатиться по вечерней Москве на «Мерседесе» престижной серии SL. Среди сокурсников разгорелся небывалый ажиотаж, однако кроме брата, Сергей никого не взял, да это было и лишним — они и вдвоём практически не разговаривали, будто стесняясь выдать собственных чувств.

Сергей выскочил из машины и направился к ларьку «Роспечати». Глеб остался в машине и непонятно зачем открыл бардачок. Естественно, внутри лежали колоды карт. Новенькие, запечатанные в прозрачный полиэтилен; от цветных коробочек разило типографской краской. «Совсем как от «зелёненьких» в детстве», — подумал Глеб, понимая, что брата уже не остановить. Не потому, что тот так переусердствовал в детстве. Не потому, что считал игру смыслом всей своей жизни. Не потому, что закрыл глаза на родных и близких. А потому что так рано начал выигрывать.

Ведь тот же Александр Македонский вряд ли видел в войне какой бы то ни было смысл, или что-то возвышенное и единственно верное для достижения любых целей — скорее всего, он ненавидел ее, как и все нормальные люди, однако не мог ничего поделать. Точнее изменить.

Профессор оказался прав: Македонскому было отведено место. Место в безумном мире, окутанном сетями страха, со злобными властителями, предателями и завистниками, способными пойти на что угодно, ради свершения своих мерзких замыслов. Но в тоже время, был прав и тот парень на заднем ряду: «Кто попробовал однажды и выиграл, тот не остановится и дальше!»

Глеб понял, что и он сам, и его брат, да и все люди — ни кто иные, как заложники времени. Неважно когда ты живёшь и какое место занимаешь в обществе — влияние мирских констант от этого не меняется, меняется лишь время, а человек остаётся жить и творить в своём крохотном мирке за нарисованным холстом.

Сергей не мог остановиться, и теперь уже Глеб был в этом всецело уверен. Однако когда брат вернулся, он ничего ему не сказал.

Затем они поехали кататься, и Глеб встретил Марину.

Всё произошло, как в песне Жака Бреля: она любила конфеты, а её подруга — стричься!

Сначала «Мерседес» престижной серии SL неслышно скользил по внешнему кольцу МКАД, затем свернул на Ярославское шоссе и понёсся по прямому шраму федеральной трассы М-8.

Глеб не знал, куда направляется Сергей, да и тот сам, скорее всего, не был окончательно уверен, где именно в тот вечер располагался пункт их назначения. Он, по обыкновению, выжимал всё из пулеобразного «купе», а тот, наподобие игривого тигрёнка, только лишний раз раззадоривался, изредка порыкивая «прикормленным» V-8, чем приводил братьев в состояние крайнего восторга. Машина была точно живой. Такое впечатление, что господин Даймлер в своё время продал душу дьяволу в обмен на секрет одушевления своих бесподобных творений!

Авто жило на ровном шоссе, и Глеб невольно стал осознавать, что возрождается и он сам. Скорость пленила, выделяя в кровь всё новые порции адреналина, заставляя сердце бешено уноситься за планку 140-ка ударов в минуту! Когда и скорость превысила данную отметку, Сергей резко убрал ногу с педали газа, отчего SL недовольно промурлыкал, будто не желая останавливаться на достигнутом, а продолжать разгоняться в спёртом вечернем воздухе и дальше… Дальше, пока не взлетит!