В лавине тропической страсти

— Ну, она действительно уехала, мистер Оливейра. — Раф раздраженно чертыхнулся, и она добавила: — Но, думаю, не потому, что устала ждать. — Карла сделала паузу и с сожалением продолжила: — Одна из горничных сказала ей, что вы уехали в город с мистером Беллами, чтобы поговорить с бывшей женой. — Тут она явно заметила, что выражение лица Рафа изменилось, но не перестала говорить. — Я не знаю, зачем та девушка пошла к вам в комнаты, мистер Оливейра. Я велела ей пропылесосить в другом помещении на том же этаже, но она отправилась к вам.

— Господи! — воскликнул Раф. Он мог представить себе, что подумала Лили.

— Когда она… то есть мисс Филдинг спустилась, — извиняющимся тоном продолжила Карла, — то сразу сказала, что хочет уехать. Я пыталась убедить ее, что вы скоро вернетесь, но она не желала слушать.

— Черт побери! — Раф недоверчиво уставился на нее. — Да не может быть! Ты что, не могла ей все объяснить?

— Я подумала, что мне не следует обсуждать вашу бывшую жену с… ну, фактически с незнакомкой, — защищалась Карла. — Видимо, я ошиблась.

— Да, ты ошиблась, — сердито пробормотал Раф, но тут же понял, что не стоит обвинять экономку в своих собственных просчетах. — Извини. Я не должен был этого говорить. Я лишь надеюсь, что мисс Филдинг войдет в мое положение.

Когда отец вышел к ужину, Лили уже сидела за столом. Из-за того, что она вернулась не вовремя, еду — охлажденное овощное консоме и карнитас из свинины с корицей и коричневым сахаром — подавали поздно.

Когда она пришла, отец все еще работал у себя в кабинете, и Лили надеялась, что он не обратил внимания на время.

Однако почти тут же ее надежды были разбиты.

— Где ты пропадала? — осведомился отец, даже не пытаясь браться за столовые приборы. — Майерс за последние два часа звонил, по крайней мере, трижды. Он о тебе беспокоился, и, по правде сказать, я тоже.

Лили не знала, что ему отвечать.

— Я… Мне жаль, — наконец произнесла она. — Меня… задержали.

— Кто? — холодным тоном спросил отец. — Если верить Майерсу, ты так и не явилась в агентство после обеда.

Лили осторожно вздохнула.

— Я… Я была занята, — пробормотала она, мысленно костеря Пита Майерса за то, что тот поставил ее в такое положение. — Мне что, нельзя иметь интересы, не связанные с агентством? Мне двадцать четыре, папа, а не шестнадцать.

— Я знаю. — Тем не менее выражение лица Уильяма Филдинга не изменилось. — И все же ты моя дочь, и, мне кажется, я имею право знать, чем ты занимаешься. Это небольшой остров, Лили. Мне бы не хотелось, чтобы… люди… думали, будто ты неуправляема.

— Неуправляема?

Это слово звучало так нелепо и в то же время так подходило к тому, что с ней произошло, что Лили не знала, смеяться ей или плакать.

Да уж, она чувствовала себя неуправляемой большую часть дня. И да, она находилась в состоянии, близком к истерике, с того самого момента, как Перес привез ее обратно в город к месту, где она припарковала свою машину. Но отец об этом ничего не знал.

— Да, я старомоден, — продолжил отец, и Лили заставила себя сосредоточиться на его словах. — Но… мне бы не хотелось, чтобы ты выросла такой, как та твоя подружка, Лора Мэтьюс.

Лили вздохнула.

— Такого не случится, — спокойно ответила она. Хотя бы в этом она могла быть точно уверена.

Но отец не собирался оставлять эту тему. Глядя на нее с подозрением, он добавил:

— Если то, что я слышал, верно, ты провела день с Рафаэлем Оливейрой.

Лили тут же залилась краской.

— Откуда ты знаешь?

— Так это правда? — Теперь в его голосе звучало разочарование, а лицо скривилось, будто он съел лимон. — О, Лили, я думал, что ты разумнее.

— Разумнее? — Эти слова вызвали у Лили негодование, и она решила использовать его, чтобы оттеснить подальше охватившее ее чувство опустошенности. — Мне казалось, он тебе нравится.

— Он действительно мне нравится. — Уильям Филдинг тяжело вздохнул. — Но дело не в этом.

— А в чем тогда?

— Тебе перечислить все причины? — нетерпеливо отозвался отец. — Во-первых, он для тебя слишком стар. К тому же у него не слишком хорошая репутация. Если верить газетам, он только что избежал приговора по обвинению в наркоторговле, и кто знает, в чем еще?

— Об этом мне известно.

— Известно? — У отца от удивления перехватило дыхание. — Откуда? Кто тебе сказал? О, наверное, Лора. Конечно, у нее в этом деле свои интересы.

— Мне сказал… сам Оливейра, — быстро ответила Лили, мельком замечая, что снова стала называть его по фамилии, и тут же продолжила, прежде чем отец смог прокомментировать это заявление: — В смысле у Лоры свои интересы? Как она в этом замешана?

— То есть она тебе не говорила? — Отец уставился на нее с недоверием. — Я думал, что она за тем и приезжала.

Лили начало тошнить. Она не хотела произносить это вслух, но выбора у нее не было.

— Ты имеешь в виду… Ты хочешь сказать, что Лора и Оливейра… любовники?

— Ну, это, пожалуй, возможно, — согласился отец, пожимая плечами.

Лили хотелось кричать, но она старалась говорить спокойно.

— Нет. Я имела в виду, об этом ли ты слышал? Ты говорил, что у Лоры свои интересы, помнишь? — Лили начинала терять терпение.