В лесах (Книга 1, часть 1)

- Да куда ж ты, на ночь-то глядя?- уговаривал его Патап Максимыч.- Того и гляди метель еще подымется, слышь, ветер какой!

- Метели, вьюги, степные бураны давно мне привычны. Слаще в поле мерзнуть, чем уши сквернить мерзостью суесловия. Прощай!

Умаливал, упрашивал Патап Максимыч старинного друга-приятеля переночевать у него, насилу уговорил. Согласился Стуколов с условием, что не увидит больше Снежковых, ни старого, ни молодого. Возненавидел он их. Патап Максимыч кликнул в сени Алексея.

- Яким Прохорыч устал, отдохнуть ему хочется.- сказал он.- У тебя пускай заночует. Успокой его. А к ужину в горницу приходи,- примолвил Патап Максимыч вполголоса.

Алексей с паломником вниз пошли. Патап Максимыч с молчаливым купцом Дюковым к гостям воротились. Там старый Снежков продолжал рассказы про житье-бытье Стужина,- знайте, дескать, с какими людьми мы водимся!

"Что ж это такое? - думал Патап Максимыч, садясь возле почетного гостя.Коли шутки шутит, так эти шутки при девках шутить не годится... Неужели вправду он говорит? Чудное дело!"

Рассказывал Данило Тихоныч про балы да про музыкальные вечера в московском купеческом собрании, помянул и про голые шеи.

- Да зачем же у вас девок-то так срамят? - спросил, наконец, Патап Максимыч.- Какой ради причины голых дочерей людям-то кажут?

- Так водится, Патап Максимыч,- с важностью ответил Снежков.- В Петербурге аль в Москве завсегда так на балы ездят: и девицы и замужние. Такое уж заведенье.

- И замужние? - проговорил Патап Максимыч, пристально поглядев на Снежкова.

- И замужние,- спокойно ответил Данило Тихоныч.- Без этого нельзя. Везде так.

Ни слова Патап Максимыч. Что ж это за срам такой? - рассуждает он сам с собою.- Как же это жену-то свою голую напоказ чужим людям возить?.. Неладно, неладно!.."

Как нарочно, и молодой Снежков в такие же рассказы пустился. У него, что у отца, то же на уме было: похвалиться перед будущим тестем: Вот, дескать, с какими людьми мы знаемся, а вы, дескать, сиволапые, живучи в захолустье, понятия не имеете, как хорошие люди в столицах живут. И рассказывал молодой Снежков про балы и маскарады, про танцы, как их танцуют, про музыкальные вечера и театральные представленья. Слушай, мол, Настасья Патаповна, какое тебе житье будет развеселое; выйдешь замуж за меня, как сыр в масле станешь кататься. А она с первого взгляда понравилась Михайле Данилычу, и уж думал он, как в Москву с ней переедет жить, танцевать ее и по-французски выучит, да, разодевши в шелки-бархаты, повезет на Большую Дмитровку в купеческое собрание. Так и ахнут все: "Откуда, мол, взялась такая раскрасавица?"

- А летом,- продолжал он,- Стужины и другие богатые купцы из наших в Сокольниках да в Парке на дачах живут. Собираются чуть не каждый божий день вместе все, кавалеры, и девицы, и молодые замужние женщины. Музыку ездят слушать, верхом на лошадях катаются.

- Как же это верхом, Михайло Данилыч? - спросила Аксинья Захаровна.- Это мне, старухе, что-то уж и не понять! Неужели и девицы и молодицы на конях верхом?

- Верхом, Аксинья Захаровна,- отвечал Снежков.

- Ай, срам какой! - вскрикнула Аксинья Захаровна, всплеснув руками.- В штанах?

- Зачем в штанах, Аксинья Захаровна?- отвечал Михайло Данилыч, удивленный словами будущей тещи.

- Платье для того особое шьют, длинное, с хвостом аршина на два. А на коней боком садятся.

Девушки зарделись. Аграфена Петровна строгим взглядом окинула рассказчика. Настя посмотрела на Патапа Максимыча, и на душе ее стало веселее: чуяла сердцем отцовские думы. Схватив украдкой Фленушку за руку, шепнула ей:

- Не бывать сватовству. Фленушка головой кивнула.

В это время Настя взглянула на входившего Алексея и улыбнулась ему светлой, ясной улыбкой. Не заметил он того,- вошел мрачный, сел задумчивый. Видно, крепкая дума сидит в голове.

- Молодость! - молвил старый Снежков, улыбаясь и положив руку на плечо сыну.- Молодость, Патап Максимыч, веселье одно на уме... Что ж?.. Молодой квас - и тот играет, а коли млад человек недобесится, так на старости с ума сойдет... Веселись, пока молоды. Состарится, по крайности будет чем молодые годы свои помянуть. Так ли, Патап Максимыч?

- Так-то оно так, Данило Тихоныч,- отвечал Патап Максимыч.- Только я, признаться сказать, не пойму что-то ваших речей... Не могу я вдомек себе взять, что такое вы похваляете... Неужели везде наши христиане по городам стали так жить?.. В Казани, к примеру сказать, аль у вас в Самаре?

- Ну, не как в Москве, а тоже живут,- отвечал Данило Тихоныч.- Вот по осени в Казани гостил я у дочери, к зятю на именины попал, важнецкий бал задал, почитай весь город был. До заутрень танцевали.

- И дочки?- спросил Патап Максимыч.

- Как же! Они у меня на все горазды. В пансионе учились. И по-французски говорят, и все.

- И одеваются, как Стужины? - слегка прищурив глаза и усмехнувшись, спросил Патап Максимыч.

- Известно дело,- отвечал Данило Тихоныч.- Как люди, так и они. Варвара у меня, меньшая, что за Буркова выдана за Сергея Абрамыча, такая охотница до этих балов, что чудо... И спит и видит.