В лето 6731...

Глава 13. Средневековые «Штирлицы»

Поспать нам дали не долго, казалось, и вовсе не спали. У входа в горницу, где мы находились, началась суета. Хмельные выкрики, ор. Голос Еремея возвышался над другими, и только его можно было с трудом понять, остальные звуки сливались в сплошной гул.

– Не пущу! Ступайте, зашибу! – кричал наш дружка, выполняющий, наверное, роль рынды.

Если бы не смех и песни, можно было подумать, что нашу комнату действительно берут штурмом.

– Выди, любы до людей, – сказала заспанная Божана.

– А ты оденься хоть, – сказал я. Жена стала суетливо накидывать одежду на нижнюю рубаху.

– Так в баню зараз пойдем, – сказала Божана, накидывая поверх всего шкуру медведя – прямо языческий тотем.

Да, за последние полтора суток женушка уже третий раз в баню пойдет, я второй. Чистюли! «Дикий обычай северных варваров», – сказали бы просвещенные европейцы. Вон Людовик Солнце так и вовсе два раза мылся за всю жизнь. Может европейцы нас лентяями считают, типа «моется тот, кому чесаться лень»?

Звук нарастал и уже послышались удары в дверь.

– Супражалися ужо? – крикнул, судя по голосу Войсил. – Давай до коров да в баню.

Я посмотрел на Божану, которая выглядела напряженно.

– Люба моя, чего смурная? – спросил я, одеваясь.

– Дак, калину красную не поднести до дядьки, – смущенно сказала она.

Обычай с калиной, видимо, должен был символизировать лишение невинности молодой жены. По мне так – безразлично. Нравы XXI века, которые еще преобладали во мне не вызывали противоречий по поводу невинности. По мне, так наивному поведению Божаны не смогла бы соответствовать и самая принципиальная девственница прогрессивного века XXI.

– А есть калина? – спросил я.

Божана потупилась, и мне пришлось три раза повторить вопрос, постепенно добавляя металла в голос. Ветка калины с гроздью крассных ягод оказалась в углу под накинутым сверху полотенцем.

– Усе добре, дядька не дасьть хулу нести, да и я – муж твой обороню ад языц скверных, – сказал я, обнял жену и поднял калину над головой.

– Любы мой, не чаяла я бабьей радости, – Божана поцеловала меня в губы. – Ходь да людей.

Я открыл дверь, и опять окунулся было в круговорот шума и веселья. Какие-то приветствия, шуточки. Но все замолчали и уставились на поднятую в моей правой руке гроздь алой калины. Собравшиеся стали смотреть друг на друга, не зная как реагировать на ситуацию. Видимо, слухи и оговоры ходили давно и никто не ожидал подобного пассажа.

Ситуацию спас отец Филиппа, который предложил всем собравшимся поделиться своим опытом общению с бабами и сам начал какую-то на грани приличий историю, но его под общий хохот, вновь разразившийся в толпе, попросили прекратить.

Войсил же смотрел на меня. Взгляд его говорил: «Спасибо!». Я же в ответ еле заметно кивнул. Мой тесть взял шкуру медведя, на которой мы возлегали и одел ее на какую-то молодую девушку, одетую богато и ярко, явно приглашенную на свадьбу и не холопку.

– А хлеб корове даси, апосля у баню, тамака сетью рыбацкай покрой молодую, да ветку з листами хай возьме, – увещивал Войсил меня, пока вся толпа восхищалась молодой женой, собираясь скопом провожать молодых во двор.

На улице, прямо возле крыльца стояла корова, которой и следовало съесть хлеб, что был в нашей горнице. А корова то была – не больше теленка! Тут я немного переиначил обряд, потребовав привести моих коней и собаку. Коням я отдал остаток хлеба, а псу дал кусок специально оставленного для этого курицы. Мои нововведения противоречия не вызвали, а кони и собака привели собравшихся в восторг. Было даже типа «А дай прокатиться». Начали забиваться и на случку Шаха. Вот у кого проблем с «сопряжением» не будет – по двору бегали две суки, одна из которых была довольно большой собакой и от нее может получиться неплохой помет.

В бане мы были, хвала богам, одни, но все принадлежности – сеть, ветка, что-то в кувшинах, – были, как и новая одежда. Я знал, что был обряд, когда в бане с молодыми был и ведун, который и должен был на голые тела одевать сеть, да и другие действия. Но никакого мужчину рядом с обнаженной своей женщиной не потерплю. Становлюсь приверженцем домостроя!

Наконец, произошло то, что будоражило мое сознание и естество с посещения бани на заимке.