В лето 6731...

– Ты глянь, табе и шукаю! – сказал я, улыбнувшись.

– Так и я спытал, а тебе, так люди и говорать, – начал Шинора.

Вот, вроде бы быстро въехал, быстро уезжаю, а ему уже «люди гаворать».

– А ты кажи, где дым твой, да чем живеш? – спросил я, решив еще вчера, что собираюсь его привлекать в команду.

Проверю и проверять буду, но такой пронырливый человек поможет знать, что в моем хозяйстве творится, что люди говорят, а хозяйство уже большое, а хочу еще большее.

– Так, как ватагу погнали, так и шатаюсь, аки шатун, – потупил глаза Шинора.

– Будь со мной, мне треба ведать, што на землях моих, все ли по ряду, жить будешь в избе около мого дыма, – сказал я и поехал. Захочет – попробуем, нет – и не надо.

Я понимал, что Шинора опасный супчик, но очень уж ловко он впитывал информацию, был в курсе всех дел. По крайней мере, сперва мне и не на кого опереться в своих действиях. И постоянное чувство, что мной играют. Вот и пусть пронырливая душенка отрабатывает свой хлеб.

Интермедия 7

В большом помещении дома тысяцкого сидели двое. Два друга, что еще новиками были вместе, вместе были и в дружине князя, что крестили своих детей. Секретов они не имели и выполняли похожие функции. Лица были их озадачены и уставшие. Предыдущие сутки реализации плана по перевороту в городе измотали их. Можно было бы и через князя решать, но все могло сложиться и иначе. Большая кровь была не приемлема. Положить часть своих людей и остаться ни с чем. Противников было не меньше и еще ватага, которая пришла в эти места быстро вплелась в разбойничьи схемы бывшего сотника. Тысяцкий получал только за закрытые глаза, но город все больше уходил из-под контроля. Нужно было убирать.

План был прост, и одновременно сложен. Большая часть противников должны были уйти из дома, и приманкой был один малец, что попался еще при странных обстоятельствах в лесу. Было ли его жалко? Войсил признавал, что испытывает к парню симпатию, но он оставлял ему шанс – его предупредили о нападении, но он остался. Когда же Войсил узнал, что и Божана не ушла, он срочно послал помощь племяннице и этому парню. Племянницу действительно жалко, но то ее бабье дело и погоревать могла, если бы мужа убили.

Но этот малец смог отбиться, мало того, разбить большую часть нападающих. А часть принудить к сдаче, да как! Настоящий берсерк древних времен. Странное оружие, которым он убил многих и его странный клинок вызывали опасность, и даже страх. А его доспех? Такую броню сделать на Руси не смогли бы. Что с ним делать?

– Добры муж Корней, – после долгой паузы сказал Глеб Всеславович. – Што думаешь, Войсил, добры родич?

– Думаю, што добры родич! Много он сказывал, треба поглядеть. Живой, да и добре! – задумчиво произнес Войсил. – Токмо чудной вон, суетной, кабы не разумом живе, а божьей помощью.

– Я так думаю, треба делом и словом одарить його. Серебро он взял, можа и выйде што путное. Да и ратников ему дать – десяток. Ты Гаврилу сотником ставить будешь? А Филип юны, да и воны как кошка с собакой, пусти Филипа з десятком, да Еремея до Корнея, там и калеки мудрые есть, да путь холопов бере и научають, а коли кто з молодых новиков захоча, путь иде. Табе ратники потребны? А научать как? А воны и покажуть как копье держать, а ты и потым свою науку дашь.

– Это да! – философски произнес Войсил. – Думать треба, но дам йому Филипа, мне Гаврилу ставить надо. А он лютуе на Филиппа. Да и настал час и Филиппу открыться о нас.

– Вот и добре, а я купцов с Ростова пошлю па лету до него, коли буде што торговать, – сказал Глеб Всеславович.

– А што пойдешь ратиться с татарами-то, Глеб Всеславович? – спросил тысяцкий.

– Пойду, да не быстро, степенно. Не буде славы ратникам там, наряду нет – кожны сам воевода, да и половцы, бродники копья и луки повернуть могут, да токмо ведать нам треба усе, коли якоже Корей кажа буде, ратится нам буде с татарами и самим, – Глеб Всеславович потер бороду. – И грамота ента татарская ярык да златный!

– Ты Великобору вести передай, да гостинцы. Добре князю службу несе? – перевел тему Войсил.

– Добре! – усмехнулся Глеб всеславович.

Глава 18. Флибустьеры европейской равнины

Зима ушла быстро. Вообще складывалось впечатление, что климат в этом времени потеплее. Я знал, что XIII век – это еще климатический оптимум. Время, когда и Гренландия вроде как была зеленой страной. Но все же резкий перепад от снега и через неделю – сухая почти земля, показался странным.