В лето 6731...

Вчера прошли первые воинские учения. Построения, маневрирование по сигналам командиров, стрельбы навесом и прицельно, отражение конной атаки, работа в вагенбурге, учебные бои деревянными мечами в группах. Что можно сказать – и смех и грех! Маневры привели к тому, что некоторые новобранцы просто потерялись и даже прибились к отыгрывающим за врагов. Наскоку с коней не попадали только десятники из числа ветеранов, да и те не все остались в седле. Из арбалетов стреляли куда попало. А то, что десяток был вооружен барабанными арбалетами конструкции XXI века, только увеличивало расход болтов, но никак не делало обстрел эффективным. Мечники строй не держали и как только пошли в клинч, сразу же разделились по парам и начали друг друга мутузить.

Разбор учений привел еще к тому, что сами наставники не понимали многих вещей. Они были индивидуалистами, и если еще понятно было, зачем работать в построении мечникам, или всадникам, то взаимодействия между ними – темный лес непонимания. Но я и не надеялся, что через три недели вдруг все уже 64 новобранца станут великими богатырями. Учения же эти были для того, чтобы выработать понимание необходимости тренировок и новых подходов. Нужен не индивидуальный профессиональный боец, а коллектив. Дисциплинированный, знающий каждый свое место. Сложно из мальчишек сделать поединщиков, если они с детства не держали в руках меч. Но вот научить дисциплине и коллективным действиям можно.

– Боярин! – ко мне подскакал посыльный. – Тысяцкий жде у себя. Усих бояр клича.

Не заезжая домой, я поспешил к тысяцкому. Еще не было такого, чтобы Войсил собирал всех бояр, а как выяснилось, и сотников и десятников многих. Поэтому со мной поехали, и Филипп, и Андрей, которые были мрачнее тучи и отворачивали глаза. Видимо переживали за неудачи. Ну – будет мотивация к работе.

Когда мы въехали в детинец я даже опешил. Куча народу, лошадей, повозок. Это мобилизация? Войдя в помещение, что я звал тронным залом, я сразу же заметил весьма интересное лицо.

– По здорову ли Честислав Вышатович? – спросил я своего соседа выдавая максимальную, насколько мог, улыбку.

– Спаси Христос, – растеряно ответил соседушка.

– Да, на него и уповаем, – ухмыльнулся я.

Что ж – понервничай! Ты все понял, соседушка. Может, это было опрометчиво с моей стороны давать намеки, но не мог пройти мимо.

– Есть вести! – в зал вошел Войсил. Прям, как у Гоголя «пренеприятное известие».

Я понял, что история все же идет своим чередом. Вести были о битве на Калке. Только мое вмешательство, видимо немного, но меняет историю. Князья были разбиты на Калке примерно по тому же сценарию, как и в известной мне истории. Разница заключалась в том, что бродники не предали союзное войско, и князь Мстислав Киевский не поверил посылам монголов и не вывел из обороны свое войско. Почему не предали русско-половецкие войска бродники – эти прародители казачества? Только одно приходит на ум – тот отряд, что был нами разгромлен у реки Сура, имел отношение к предательству бродников, а его отсутствие изменило немного расклады. Кроме того, монголы, вероятно, потеряли больше воинов, чем предполагалось, и могли не пойти в сторону Булгарии и тогда мои слова купцам обесцениваются. Также не произошло серьезного побоища при переправе через Калку во время отступления половцев и русичей. Наверное, тот отряд, уничтоженный нами, также мог быть одним из тех, кто громил у переправы союзников. Котияр же бежал в Венгрию и это так же изменения, он частично сохранил боеспособность и мог бы помочь своему зятю Мстилаву Старому Киевскому, но не сделал этого.

Василько же прибыл не в Чернигов, а в Киев. Видимо из-за того, что ликвидация оборонительной позиции киевского князя заняла больше времени. Между тем, с боями многие киевские ратники пробились через монголов и смогли добраться до Киева.

– Василько готовит Киев до обороны и йому потребны вои, сотня Гаврилы иде до Киева одвуконь от кожного з вас або вои, али припасы, – продолжал тысяцкий.

Да, любимый отрок-князь в опасности и Василий Шварнович, используя служебное положение, готовит помощь. А что могу я? Встретился глазами с Филиппом и Андреем. Первый умоляюще смотрел, и в его глазах боролись страсть и долг. Андрей же излучал более импонирующие мне эмоции. Мол, «скажешь – пойду». Нужно отпускать обоих и сам бы пошел. А еще отправить наших новобранцев – не всех, но только самых ушлых и способных. Пусть походной жизни поучаться.

– Корней Владимирович, – прервал мои размышления тысяцки. – Што ты даш на поход.

– Три десятка одвуконь и пять телег припасов, – ответил я, принимая решение.

В зале установилось молчание, все смотрели на меня. Да, знали о школе, но все считали, что это блажь, игры подростка, которому тесть дал много вольности, а пороть надо. А тут я даю больше всех воинов и еще сам их обеспечиваю.

– Токмо моя земля, обильна и богата, кабы не сбылось так, што повернемся, а зямли то и нет, – сказал я и обвел взглядом всех присутствующих, остановившись на Честиславе Вышатовиче.