В лето 6731...

Интересно, а среди русичей есть знающие монгольский? Эта нация в этом времени достойна уважения, как в прочем и поражения от русских.

– Я Корней, сын Владимира, что воевал с мусульманами – врагами вашими в Сирии, был я и в Иране, куда бежал ненавистный тебе Мухамед. Знал я о тебе и от твоих врагов, с которыми на поле ратном бился, и от венецианцев, с кем ты говорил. Великий воин и богатур, великая честь для меня быть с тобой в юрте, – произнес я и краем глаза посмотрел на недоуменные взгляды на меня как моих соплеменников, так и переводчика.

После того, как толмач перевел мои слова, Субедей рассмеялся.

– Вот как русич говорит, краше монгола. Кабы не видел тебя, думал, сунец мудрый говорит, – сказал монгольский военачальник и пригласил всех к столу.

Испив кумыса, от которого не скривился только я, начался, по сути торг. Субедей вначале захотел вывести наше посольство из себя и предложил платить дань монголам и войти в его войско, чтобы покорить мир. Увидев жесткие лица у всех, а у меня улыбку, сын кузнеца рассмеялся. После он попросил уже показать мой доспех, и я ожидал самого плохого, но мне вернули его, спросив о том, урусы ли произвели такой доспех. Я же, естественно, сказал, что – да. Пусть лишний раз подумает нападать на Русь. Была относительно непринужденная обстановка, пока не влез со своими предложениями приближенный Василько, имя которого я даже и не спросил. Вот молчит же сын Войсила – умно молчит. Чего вмешиваться в разговор.

– И когда хан уйдет уже с нашей земли, – сказал «посол».

Судебей жестко посмотрел на него и начал говорить.

– Земля твоя токмо та, что оборонить можаш, другая земля тому, кто сильнее. Так в степи было, так и у вас есть. У нас Великий хан есть, что сильный и объединил всех монголов, а кто у вас Великий хан? Ханы есть, а великого нет – то неправильно. Придет великий хан и у вас станет Великий хан, тогда правильно будет, – высказался монгол.

Спрашивавший побагровел и стал выходить из себя, но я перехватил инициативу, расхваливая юрту и коней великого воина. С трудом, но удалось отвлечь внимание хана, в то время, как Великобор успокоил нашего горе-посла.

В принципе, за витиеватостью слов и жестов стоял прогматизм, и мы через окружные пути пришли к заключению, удовлетворяющего всех. Удивило же меня то, что Субедей так, между делом предложил покарать мордву, утверждая, что и русичи воевали с ними. Его осведомленность была уникальна, как и моя, но я-то владею послезнанием. Субедей же использует систему разведданных. Я обещал подумать, но позже. Нам на этой волне удалось снизить виру за убитых послов до трети от того серебра, что было собрано.

Договорились, что уже через два дня Субедей покинет пределы Руси и обязуется ее не грабить. Добится того, чтобы взять слово, не приходить на Русь хотябы пятнадцать лет не получилось.

Когда уже посольство выходило из юрты, Субедей обратился к своему советнику, в отличае от русичей, он понял слова своего хана.

– Его доспех легкий и прочный, его сабля из хорошей стали, его слова мудры. Кто этот человек я не знаю, но он может стать достойным противником. Он еще молод и будет учиться, а я буду стареть… – философски сказал Субедей.

Глава 28. Из потешных десятков в гвардейские сотни

В Киев входили как триумфаторы. Еще на подходе несколько сопровождащих нас людей ускорились и понесли вести о результатах посольства. Мне было странно, когда все безоговорочно поверили договоренностям с монголами. Допускать, что завоеватели обманут, никто не хотел. Я понимал, что шанс обмана минимальный. Субедею нужно зализать раны и еще вернуться в Хорезм и не факт, что без боев. Тех же булгар он попробует пощипать. Выхода нет – к югу степь жгут половцы со своими союзниками и только вдоль кромки границ Булгарии смогут пройти степные войны Монголии.

Нас встречал на Подоле князь Василько и был он в прекрасном настроении. Думалось, что не только возвращающееся посольство его радовало.

– Спаси Христос! Повертались и вести добрые несете! – с такими словами князь ростовский встречал нашу группу из уже шести человек.

– Мне ужо казали про то, што ты, боярин Корней Владимирович, слово держал, и хан татарский дюже в думах пребывал и наряд узял наш, да и серебро сберег, – обратился уже ко мне Василько.

– Служить тебе, князь и Руси честь и правда моя, – ответил я.

– Добро, я ведаю, апосля пойди ко мне и я поряду дам табе, – сказал Василько и ушел.

Мои спутники имели разные диаметрально противоположные реакции на мой разговор с князем. Большая часть завистливо поглядывали, но двое – Глеб Всеславович и Великобор смотрели с уважением и некоторым отеческим одобрением.