В любви и боли. Прелюдия

Дэн стоял у "выхода" с обмотанным вокруг бедер махровым полотенцем.

Я нервно сглотнула. Наверное, слишком заметно.

Неужели я успела тут даже ненадолго застрять?

— Да вроде как нет.

— Тогда почему не несешь вещи?

Прямо босиком по мягкому ворсу бежевого ковра, он стал делать неспешные шаги в мою сторону (хотя другого направления в этом месте по любому не было).

Мне опять захотелось сглотнуть, но в горле, казалось, что-то перемкнуло, как от какого-то заклинившего спазма.

Зараза.

— Я… я… еще не дошла до них.

В подтверждение своим словам, я поспешно отвернулась, собираясь найти взглядом место расположения отобранных Дэниэлом вещей.

— Да неужели?

Черт. Я стояла почти впритык возле кофейного пуфа со спинкой по центру, на которой аккуратно лежал костюм классического черного цвета из натуральной шерсти может твида, может крепа (с моими-то познаниями мира моды). Рядом на мягком сиденье красовалась запечатанная совершенно новая черная сорочка из креп-сатина, атласный черный галстук с отливом, черный ремень и черные лакированные туфли из натуральной кожи (в мой нос наконец-то ударил острый запах специфического аромата).

Мне захотелось одновременно расхохотаться и провалиться сквозь землю. Если сделаю первое, Дэн вряд ли меня поддержит.

Я опять резко обернулась, потому что… потому что почувствовала его близость. Он успел дойти до меня и теперь стоял почти впритык, источая тонкие ароматы дорогого геля для душа, мокрых волос и горячей натянутой на упругих мышцах кожи. Я ощутила его потенциальную физическую силу, наверное, увеличившуюся за эти годы в разы, буквально внутри себя, будто поры на моей коже начали впитывать исходящие от него биоволны и прочую энергию, пропитываясь ими, как сухая губка живительной влагой. О, боже. Мне стало резко жарко, и первое горячее возбуждение опалило практически ничем не прикрытые половые губы, напрягая и растягивая изнутри сильным приливом крови затомившуюся плоть.

Словно на каком-то автопилоте я принялась хвататься за неожиданно всплывшие из памяти забытые и почти полностью размытые образы прошлого. Дэн подхватывает меня на руки, как пушинку, переносит на кровать без какого-либо перенапряжения или просто держит на руках, намеренно не собираясь меня отпускать и ставить на землю… Что ему теперь стоит свернуть мне шею прямо здесь и сейчас? Уверена, я даже не успею заметить, как он это сделает.

— Не бойся, я не копалась в твоих шмотках, — густо краснея и желая отступить на автомате шагов эдак на пять назад, я смотрела в его невозмутимое лицо, стараясь держаться за его черты мертвой хваткой.

Соблазн осмотреть его гладиаторский торс был не менее велик, как и невыносимое желание прикоснуться к нему. Спустя столько времени. Узнать, насколько сильно он изменился или же наоборот, вспомнить, как это — чувствовать его тело под пальцами и ладонями, как напрягаются и твердеют под этой тонкой гладкой кожей тугие волокна мышц.

Зараза. Не помогло даже его отмороженное холодное лицо с почерневшими из-за плохого освещения глазами. Я чувствовала жар его тела даже сквозь плащ.

— Я знаю. Ты ведь у нас хорошая девочка.

Ах, тыж… ублюдок.

— Подай мне рубашку.

Он отдал приказание (назвать это просьбой не поворачивался язык) до того, как у меня назрело ответное желание ему нагрубить.

Спасаясь от собственных противоречивых эмоций и даже радуясь случаю, что не буду какое-то время смотреть в это пугающе отмороженное лицо, я отвернулась чуть ли не в раболепной готовности выполнить любую прихоть Дэниэла Мэнделла младшего. Подхватив пакет с сорочкой, я поспешно протянула его к уровню груди мужчины. Он даже не взглянул на нее, продолжая сверлить мои глаза своим ледяным буравом обмораживающей черноты.

— Распечатанную… — произнес он едва не по слогам где-то через долгие пары секунд выжидательного молчания.

Кровь опять загудела в моих висках, выбивая все мысли и прежние идеи с образами. Странно, но смеяться мне больше не хотелось.

Чуть трясущимися руками, я кое-как разорвала целлофан, буквально через секунду сообразив, что он открывался, как и большинство пакетов по липкому шву на загибе нижнего края.

Господи, да что со мной такое? Хорошо еще, что я не уронила рубашку на пол.

— Про стойку под воротничком не забудь, — мне показалось, или в голосе Дэниэла послышались нотки… ласковой издевки?

— Ты хочешь, чтобы я одела ее на тебя? — спросила почти дрожащим голосом, стараясь как можно спокойней расстегивать ряд мелких черных пуговок на планках шикарной мягкой сорочки.

Черт, этот креп-сатин был действительно по качеству и на ощупь настолько нереально охренительным… Рискнуть спросить Дэна, где он их покупает, чтобы самой заказать дюжину для Брайана? Ага, как раз сейчас ты ему это и расскажи.

— Я хочу, чтобы ты перестала болтать. Все что мне надо будет от тебя, я сам скажу и попрошу.

Как вовремя он напомнил мне о моем месте. Попросит он, как же.

Я протянула сорочку, чувствуя, как собственное дыхание сбивается вместе с гулкими ударами сердца. Мне все это не нравилось. Определенно не нравилось. Хотя я не могла сказать, что Дэн мне тоже не нравился… таким.