В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 2

– Ральф… – твой сухой бесчувственный ответ, от которого скорей на спине выступит ледяной пот, чем возникнет желание посмотреть в твои глаза и продолжить разговор.

– Ваш кабинет уже готов! – приятная улыбка администратора (или кто он там… тут?), без капли заискивания и тени выслужливого подхалимства (ну, прям, достоинство потомственного дворецкого). Кажется, что ещё секунда-две, и он тут же отступит в тень, бесследно растворившись в окружающих сумерках только по едва заветному кивку удовлетворенного гостя.

Кабинет? Это в смысле, одна из этих комнат?

– Господин Рейнольдз ещё занят?

– Да, сэр. Но я пока не могу точно сказать, когда он освободится…

– А я пока никуда и не спешу.

Всё-таки не сдерживаюсь и поворачиваюсь лицом-взглядом к твоему лепному профилю, черты и рельефы которого в новом окружении нового мутного освещения покрылись такими же глубокими и контрастными тенями, как и у Ральфа. Сердце совершает очередной сбивающийся перебор, словно я только что увидела одну из самых совершенных жестких и притягательных масок Дэниэла Мэндэлла-младшего. И похоже, мурашки по моему затылку и спине натянули кожу до состояния тугого барабана, вплоть до пульсирующего онемения на затвердевших сосках. Fuck! Очередной искрой статического тока от невесомых движений твоих пальцев по шейным позвонкам, зарядом выжигающих игл в поры, капиляры и нервные окончания. Я когда-нибудь научусь не вздрагивать от твоих физических (и ментальных тем более!) манипуляций?

– Приятного вам вечера… мэм!

У меня даже не хватает сил, чтобы повернуть лицо в другую сторону и посмотреть на вашего мажордома Ральфа или хотя бы проследить за твоим взглядом. Куда ты смотрел всего несколько секунд поверх плеча этого человека, пронизывая сканирующими клинками почерневших глаз пространство и полупрозрачные стены-двери? Один из ближайших кабинетов? Видел цель, знал, что она совсем рядом, но пока недосягаема, хотя на вряд ли Ральф был для тебя неприступной преградой.

Ты просто уводишь меня в нужную тебе сторону принудительным нажимом ладони на мои сенсорные точки безвольного тела. И я опять подчиняюсь, на время срываясь с хрупких граней реальности. Глаза снова с жадностью, недоверием и возбужденным страхом скользят по "живым" дверям ближайших комнат. Слух обостряется вместе с обонянием, чувствительностью кожи и воспаленными рецепторами в несколько раз. И если мне кажется, что я услышала (вернее, едва-едва различила в гудящей музыкальной "тишине") какие-то ближайшие звуки, голоса или даже движения, мое сознание дорисовывало недостающие элементы или пыталось определить правильный источник с причиной этих акустических шумов. Взгляд моментально тянулся или цеплялся за оживающие узоры на стенах и дверях, подобно интуитивной хватке скользящего в темноте хищника. И я не думала в эти секунды, я просто шла за тобой и за собственными животными инстинктами, ощущая под ногами вибрацию то ли музыкальных басов с нижнего яруса, то ли бешеные толчки собственного сердца.

Бл**ь, это был чей-то стон, или мне показалось?

Я чуть не споткнулась, резко тормознув и мгновенно вжавшись (отступив) спиной и боком к твоей защитной броне. Двери самой ближайшей кабинки неожиданно отъехали в сторону, резко раскрыв большой и высокий проём внутрь ещё более темной, чем проходы второго этажа клуба, комнаты. Нет, я не успеваю разглядеть, что там внутри (и что возможно меня ждет в другом заказанном тобою кабинете), поскольку ошалелый взгляд натыкается на мужчину невероятно крупных размеров и сверхфизической комплекции… Мало того, он выходил расслабленной вялой походочкой из раскрытого им настежь затененного портала в одних… черных кожаных брюках и босиком.

– Мэндэлл! Вот так встреча! Где я ещё мог на тебя случайно наткнуться? – он продолжал ступать по ковролину коридора, не сбавляя шага, но на этот раз меняя курс своего прямого направления в нашу сторону.

Меня непреодолимо потянуло вжаться в тебя еще плотнее, поскольку… я понятия не имела, кто это и какого черта ему приспичило обменяться с тобой обязательным рукопожатием. Не скажу, что я и до этого не видела или не проводила фотосессий с моделями подобного профиля. Вот только выглядели они не настолько… опасными, даже с наличием подобной мускулатуры и роста под два метра. Точеный рельеф невероятно огромной переминающейся во время неспешных телодвижений массы мышц под тонким слоем бронзовой кожи, испещренной изнутри извилистыми змейками вздутых вен и покрытой сверху глянцевой пленкой свежего пота. Он и дышал в полную грудь, заметно задерживая дыхание, как после изнурительной физ. тренировки. Казалось, все его татуировки (на обоих предплечьях, изгибах локтей и животе) тоже исполняли некий ритуальный танец, оживая с каждым его жестом, глубоким вдохом и неспешным выдохом.