В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3

Я просто погружаюсь в эту приторную и вязкую магму нашей обоюдной похоти, потому что не хочу и даже мысли не допускаю, что её можно как-то остановить. Она растекается по мне и во мне моими собственными извращенными желаниями, вырисовывая твоими пальцами свои порочные ласки по моей шее и ноющей груди. Она растёт и усиливается, вместе с ненормальной тряской в теле и в сомлевших суставах… Выжигает в сознании подчистую тлеющие искры здравого рассудка, пока твоя ладонь скользит по моему дрожащему животику, оставляя гиперчувствительный след фантомного "ожога" на слишком нежной коже, и в конечном счете накрывает мою руку поверх лобка и воспаленной киски.

Меня ослепляет, топит и выламывает по всем костям и позвоночнику, когда новый разряд ненормального возбуждения окончательно накрывает меня с головой ТОБОЙ, всего несколькими твоими движениями и манипуляциями. И снова я не соображаю, что это – пульсирующая волна растущего психофизического наслаждения или невыносимо долгий оргазм – очень долгий и нереально сильный.

Последний контрольный? Нет… Ещё нет. Ибо это был бы не ты и не твой ликующий зверь, который не способен наслаждаться своей добычей слишком быстрыми и поспешными играми. Даже в состоянии полной потери контроля над ситуацией и собственными врожденными рефлексами, ты умудрялся сдерживать свою животную сущность практически на честном слове, каким-то чудом балансируя на острых гранях между здравым рассудком и окончательной потерей себя. А может мне это просто так казалось? Может сейчас ты сам сгорал живьём в нашем свихнувшемся сумасшествии, едва понимая, кто ты, что творишь и почему не останавливаешься.

Я ведь за всё это время не произнесла не единого слова (по крайней мере, я была в этом уверена процентов на пятьдесят), но ты словно читал мои мысли… Хотя сколько уже можно себя обманывать? Ты давно умел их и читать и манипулировать ими, как и всеми моими эмоциями, реакцией моего тела и мной вцелом всего лишь кончиками своих пальцев и языка, если при этом молчал сам, как сейчас (или мне казалось, что молчал?).

Полусон-полуявь, глубокий транс или слишком контрастная реальность твоего чёрно-белого измерения? Я не желаю просыпаться, пока ты держишь меня в своих руках и внутри живой клетки своего тела и пока твои прикосновения сводят с ума, контролируя каждый мой порывистый вздох, стон, чувственную дрожь и греховное вожделение. Пока я изгибаюсь от безумных приступов нашей порочной одержимости и принимаю в себя всех твоих демонов, пуская их под кожу, в собственную кровь, в сердце и в его бешеную аритмию. Я не просто открываюсь и принимаю инъекцию за инъекцией твоего чистого наркотика, я хочу и тянусь за тобой и ними сама! Как и сейчас, с трудом различая сквозь пульсирующий сумрак красной пелены, что ты делаешь и через что меня снова ведёшь. И мне до одури хочется плакать, потому что мне дико мало просто чувствовать, я хочу видеть всё это – везде, сразу и одновременно! Видеть, как ты вынимаешь из моего жалобно выдохнувшего ротика свой палец, чтобы заменить его упругой головкой своего члена. Как ведёшь его гладкой поверхностью по моим губам и размазываешь по моей онемевшей кожице ароматную каплю своего семени прежде чем разомкнуть податливые створки сминающим нажимом и скользнуть по жадному язычку в жаркую глубину моего раскрывшегося рта всего лишь третьей частью возбужденного фаллоса. Всего лишь?..

Я едва не задохнулась от столь желанного, почти грубого проникновения, но совсем не от рвотного рефлекса. Ты прекрасно знал допустимый предел, вовремя остановившись и позволив мне самой обхватить дрожащей ладошкой ствол члена у его основания над мошонкой.

Fuck! Меня снова выбивает и глушит практически до лихорадочной тряски, до нестерпимого порыва стиснуть бёдра вместе с твоей рукой на моей киске, сжать что силы эрегированную мышцу в своём кулачке… Боже, сделать хоть что-нибудь запредельное и сверх безумное, или лучше сразу, лишиться сознания и здравого разума, чтобы больше никогда не возвращаться в тот ничтожный мир за твоими зеркальными стенами.

Но ты не даешь мне перейти грань между своей реальностью и полной потерей осмысления наших действий. Вначале делаешь несколько плавных толчков членом у меня во рту, чтобы дать мне подстроиться к темпу и глубине его проникновений, разрешая самой отмерять и регулировать каждое из его сводящих с ума погружений. И впервые ты не указываешь, что мне делать, как вести себя и как тебя хотеть. Я всё делаю практически сама, без страха, без неуверенности и тем более без какого-либо смущения. Наоборот, я буквально до истерики желаю, чтобы ты прочувствовал всё моё безумие и маниакальную одержимость тобой именно через мою страсть, через моё открытое рвение, показать тебе насколько сильно я тебя хочу и буду хотеть даже когда у меня не останется для этого никаких сил.