В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3

Ведь ты не можешь этого не ощущать? Я же тебя чувствую, каждую исходящую от твоего тела мощную волну чистой эйфории, безошибочно считывая твою дрожь, очередную сладкую судорогу или мышечный спазм нарастающего возбуждения. Ведь меня топит не только моим наслаждением со вседозволенностью и уж тем более возможностью самой, по личному желанию ласкать твой член обоими руками и ртом. Да, я расписываю его каменный ствол языком, снимая с него наш смешавшийся вкус, без каких-либо предубеждений добираясь до мошонки и не менее жадно вылизывая яички, затягивая каждое поочередно во влажную помпу своего ротика. И мне кажется недостаточным даже эта показательная откровенность и полное бесстыдство! Ласкать твой фаллос, обволакивая вздутую головку губами, скользить бесстыжим язычком по всей её чувствительной поверхности, уздечке и упругому венчику, растирая пальчиками вместе с подвижной кожей по всему стволу свою слюну – мне мало даже этого! Я хотела вобрать его полностью, ощущая его ускоряющиеся удары везде, где только можно, как и сейчас, в усилившихся сокращениях напряженных мышц моего влагалища, в участившейся пульсации воспаленного клитора и по всей вульве… буквально взорвавшихся жидким током поверху и изнутри, как только твой рот и язык накрыли их своим опаливающим вакуумом.

Как я ещё не забилась об пол, не выгнулась и не закричала? Наверное, это было не менее сильным, чем все испытанные ранее оргазмы. И меня всё же вынесло или ещё глубже засосало чёрной бездной твоей ненасытной реальности, в бесконечные порталы десятимерного лабиринта наших свихнувшихся и изголодавшихся чувств, запредельных ощущений и больных желаний.

Я не знаю, как можно хотеть ещё больше, безумней и одержимей и не испытывать кроющих приливов наших ответных эмоций, захлестывающих десятибалльными цунами высоковольтной отдачи наших оголенных импульсов – врожденных, условных, вживленных под кожу сложнейшим генетическим кодом неизлечимого вируса. Мы не просто сливались, сплетались и прошивались спаянными красными нитями в одно целое в этом откровенном и извращенном сумасшествии, мы и были им, погружаясь и растворяясь во Вселенной нашего абсолютно нового перерождения, поглощая её бескрайние галактики нашей собственной кровью и миллиардами нервных окончаний обоих тел.

И чем глубже меня топило в этом, топило в тебе, в твоих изощренных ласках, под тобой, под твоим членом, трахающим мой рот в такт твоим губам и языку, расписывающих греховными рунами мои интимные мышцы снаружи и изнутри, тем больше я хотела, тем дальше меня тянуло зайти и никогда уже не возвращаться обратно… Никогда, ни за что и не по каким иным веским причинам!

В какой-то момент я даже было наивно решила, что чем дольше я не буду кончать, то эту обоюдную пытку можно продолжать до бесконечности. Пока мои губы и язык окончательно не онемеют от трений твоего члена, и я не перестану вообще чувствовать его, но только не нарастающее от его толчков наслаждение, передаваемое через твой психофизический шторм ментальных ударов. И уж конечно не твои вульгарные ответы твоего сверх красноречивого языка, занятого изучением моей киски и её реакцией на все твои похотливые вторжения. В какие-то моменты я в буквальном смысле теряла четкие границы между переживаемыми ощущениями, переставая понимать и различать где я, что именно чувствую и живая ли я вообще. Сверху я, или снизу? Твой член до сих пор трахает мой рот или он уже как целую вечность вбивается до самой шейки матки (или до сердца через горло) в моё влагалище? Это твои пальцы или все-таки язык погружаются в мою вагину, в анус и распухшие створки моих губ, растирая всё вместе и сразу до сладкого болезненного онемения?

И мне действительно казалось, что всего этого для меня было куда более, чем достаточно, чтобы зависнуть в этом блаженном экстазе на целую вечность. Зачем прерывать действие самого сильного и зависимого в мире наркотика, если можно тонуть в его вязком забвении всю оставшуюся жизнь? Тонуть в тебе, растворяться в твоей ненасытной тьме, сливаться с твоей кожей, венами, нервами и порочным вожделением. Потеряться в тебе окончательно без возможности вернуться, без права думать, вспоминать и быть кем-то ещё.

Только я забыла (в который уже раз!), что это не я решаю, пусть и пытаюсь сейчас противостоять всем твоим Протоколам! Что моё тело в твоих руках никогда мне не подчинялось, ты мог вытворять с ним всё, что тебе заблагорассудится и доводить до таких крайностей и критических пределов, что о самоконтроле и попытке сдержать приближающийся оргазм не могло идти и речи. И уж тем более в те моменты, когда твой фаллос уже несколько минут насиловал мою киску, пальцы растирали мой клитор и очень влажные (от твоей слюны, моих соков и твоей спермы) складки вульвы, а я никак не могла вспомнить, где я, кто я и когда мы вернулись в Эшвилль в уютную квартирку моего любимого Дэнни.