В любви, как на войне

Еще несколько лет назад хабаровские художники благоденствовали. Хлынувшие в город после перестройки японцы много и охотно скупали картины за умеренную (для японцев) цену. Сейчас все изменилось. Иностранцев стало меньше, таможня ужесточила правила вывоза картин (теперь на каждую работу нужен специальный документ). А местные богатеи вкладывать деньги в искусство не торопятся. Здесь все стремятся к прекрасному по дешевке. Картину, под которой висит ценник "семь тысяч рублей", могут продать и за сто рублей, если автору сильно хочется выпить.

К моему папе, Михаилу Асламову, ответственному секретарю хабаровского Союза писателей, явились с утра двое – художник и искусствовед. Обоих ломало с похмелья, но держались они молодцом. С собой они взяли картину с изображением семьи художника на даче – плотная женщина поливает из лейки голову мальчика.

Искусствовед не жалел слов, расписывая это дивное художественное полотно. Он просил заметить, что трава на картине зеленая, совсем как настоящая, а лица выписаны "ну, очень, очень ясно". После бесплатной лекции он спросил с надеждой:

"Нравится?" – "Хороша!" – подтвердил папа. "Слушай, дай нам на бутылку, а мы тебе картину подарим". – "Дарить не надо, – сурово сказал папа. – Я просто ее у вас куплю за бутылку водки". Взяв деньги, довольные деятели культуры удалились, чувствуя, что в буквальном смысле принесли искусство в массы. Передвижники, мать их! "Ты слушай, что было дальше! – возмущается папа. – Они пришли ко мне на следующий день и заявили, что забыли у меня картину. Я им говорю: "Не забыли, а продали ее. Я у вас ее купил". Тогда они говорят: "Надо доплатить.

Нам на бутылку не хватает". Представляешь?" Еще как представляю!

"Если, художник настоящий, то уже не имеет значения, что у него разные ботинки и он мочится под себя, – говорит Татьяна Давыдова, директор Хабаровской картинной галереи. – Вот у нас один талант вчера продал картину, я ему говорю: "Иди домой, к жене и детям". Он сегодня приходит, еще более мятый. Спрашиваю: "Ты где был?" А он мне так задушевно: "Веришь ли, Таня, купил вчера дочке три мороженых". – "Что, целых три?" – "Ну, два, – поправляется он. – И еще три пакетика лапши.

Прихожу домой, а жена стоит на пороге и говорит: "Вот я думаю, пускать тебя или не пускать". Тогда я ей кричу: "Смотри! Я денег принес!" И покидал ей в лицо деньги. А потом глянул, у меня только десятка осталась, на водку не хватит". И знаешь, что эта тварь сделала? – продолжает Татьяна. – Он вернулся в магазин, сдал пакетики с лапшой, купил водки и ушел в гости к графику Гурикову.

Талантливый человек талантлив во всем. Наши живописцы любят параллельно ударяться в поэзию, к примеру, или в журналистику. Один бессмертный автор заключил контракт с частной галереей на поставку картин, деньги взял вперед и исчез на три месяца. Когда хозяин галереи его наконец отыскал, художник заявил:

"Знаешь, друг, не могу я сейчас картины писать. У меня поэзия катит".

Мы уже привыкли, что люди творческие, они всегда с придурью. Без этого нельзя.

Вот наша скульпторша, к примеру, повадилась ходить на кладбище к художнику Ческидову, которого очень любила. Рядом с его могилой находится могила цыганского барона с роскошным мраморным памятником. Скульпторше очень нравилась и могила, и памятник барона, но огорчало то, что бедный Ческидов лежит в такой убогой, недостойной его могиле. Тогда она отодрала табличку с надписью "Ческидов" и повесила ее на могиле барона, а табличку барона унесла на место художника. Цыгане боролись с этим как могли. Когда им надоело, они ворвались в Союз художников и заявили: "Если мы еще раз ее на кладбище поймаем, убьем немедленно. Мы вас предупреждаем". Но мы все-таки надеемся, – добавила Татьяна, – что цыгане выкопают барона и перенесут в другое место. Так всем спокойнее.

Вообще, живой автор, – он как-то раздражает. Хлопот много. А как помер – жалко до слез".

Анатолий Нежинский, известный хабаровский живописец, на мой вопрос: "Кто в Хабаровске лучший художник?" скромно ответил: "Я". (Был бы дурак, если бы ответил по-другому.) Этот чудный бородатый человек пишет необычайно радостные по краскам картины: "Мистер Джаз", "Леди чувствует себя хорошо", "Леди чувствует себя плохо", "Член общества с членами". Он пригласил меня к себе в мастерскую на рюмку чая. Знаете, этот прелестный. набор семидесятых годов – маленький столик, ваза с конфетами, хрупкие чашки, коньячок, кресло-качалка? И чай не из пакетиков, а настоящий и заваривается при тебе. Чрезвычайно душевный прием. Пока я ела конфеты, Нежинский изложил мне все свои жизненные установки. Я не конспектировала, но тезисно это звучит так: "Космос – это память", "Время – это местоимение "я", следовательно, я и есть источник времени", "Город Хабаровск – это как аппендицит, толку от него никакого, а вырезать жалко" и т.д.