В любви случайность не случайна (СИ)

— Я требую объяснений. — Сказала я, строго глядя на Матвея и Бартоломью, который теперь сидел на месте Мэри с каменным лицом мстителя. — Откуда здесь в ресторане взялся этот следователь и почему Мэри так странно себя вела? — Мужчины переглянулись. — Матвей, я уверена, что вы всё это приготовили.

— И ты права, моя Иветта. — Он постарался мне улыбнуться, но я смотрела на него укоризненно. — Мы не поставили тебя в известность, потому что ты должна была быть естественной, хотя твой неземной, вернее морской облик, свёл меня с ума. И это у тебя получилось с блеском. — Матвей улыбнулся мне улыбкой Казановы, но я не смягчилась. — Но сейчас мы можем тебе всё рассказать. Бартоломью придумал небольшую шутку, о которой будешь знать только ты.

— Почему?

— Потому что это незаконно и… может привести к неприятностям. — Тихо сказал Бартоломью, осматривая зал ресторана, и закрывая рукой микрофон, стоящий на столике. — Кажется, вся пресса ушла.

После того, как следователь увёл с собой Мэри, которая, кстати, даже не сопротивлялась, объявив ей, что она арестована по подозрению в убийстве гражданина Голландии и в покушении на убийство гражданки России… Пресса тут же последовала за ними. Я с трудом понимала то, что происходило, тем более, что Матвей и Бартоломью даже не предприняли попытки получить разъяснения у следователя.

— Все ушли. Мы за столиком одни. Рассказывайте.

Бартоломью посмотрел на меня. — Иветта, Мэри не просто так всё рассказывала, она говорила правду с помощью вина и… одного лекарства.

Я открыла рот от удивления. Я-то думала, что это моя заслуга, а это — лекарство? Стало обидно, но я промолчала.

— Иветта, следователь слушал наш разговор в кабинете Елизаветы с помощью этого микрофона. — Матвей указал на микрофон, который стоял на нашем столике. — И когда Мэри во всём призналась с твоей помощью и лекарства Бартоломью, то…

— Он пришёл сюда, как вершитель правосудия. — Кивнула я. — А что, если завтра Мэри «придёт в себя» и откажется от своих слов?

— Елена и Ева сдали все доказательства следствию. Сейф с ножом и все их вещи. Кстати, и мнимого Эдуарда уже увезли в полицию.

И что же получается? — Почему-то расстроилась я. — Я так готовилась к нашему разговору, столько времени потратила на преображение, и… даже не заметила, как он прошёл. — Я посмотрела на свой красивый наряд и добавила. — Я так и не поняла, оценила она мой наряд или нет?

Волна глупого настроения, нахлынувшая на меня, не позволила мне сразу увидеть улыбки мужчин.

— Поверьте, Иветта, — сказал Бартоломью, — что ваш наряд был оценён Мэри. Вы не заметили? Да она даже смотреть не могла на вас от ревности и злости, и всё это было ещё до употребления лекарства правды.

— И всё же я разочарована… Вам, Бартоломью, надо было немного подождать с этим зельем и дать нам поужинать, а мне помучить Мэри. Я только вошла в кураж и… на тебе, она мне всё преподнесла на блюдечке. Я даже не успела почувствовать вкус победы. — Я так глубоко и разочарованно вздохнула, что оба мужчины рассмеялись. — И что я теперь скажу Еве? Она меня со свету сживёт насмешками, мол, я готовилась, готовилась, а язык Мэри развязала не я, а какое-то лекарство.

Мужчины уже открыто смеялись надо мной, и я не выдержала. Вскочив с места, я рванулась к выходу, но Матвей тут же остановил меня за руку и заключил в объятия.

— Ты куда так спешишь, морская Нефертити? — Прошептал он мне на ухо, и я тут же позабыла обо всём. — Не спеши у нас ещё всё впереди. И начнём мы с изучения твоего прекрасного наряда. Я ничего подобного раньше не видел…

Матвей щекотал моё ухо своими губами. Его руки медленно передвигались по моей спине сверху вниз и обратно, и меня будто током пробивало с ног до головы. Я вдруг поняла, что люблю этого мужчину. В мозгу моём «прозвучали» слова моей подруги Евы: — «Если тебя прошибёт током с макушки головы до ног при его прикосновении, то будь уверена, что это твой мужчина. Но сначала дай ему возможность влюбиться в тебя, а уже потом дари ему свою любовь».

Сейчас, когда Мэри нейтрализована и выяснилась вся правда о семействе Файсов, Матвею уже нет необходимости играть роль моего жениха, а мне его невесты, то почему он продолжает это делать? А может это я… заигралась?

Я прислушалась к своим чувствам. О, Боже, да я реагирую на Матвея каждой клеточкой своего организма! Я… влюбилась! А он? Всё, что было между нами до этой минуты, я считала спектаклем. Он… продолжается, или нет?

— «Может, я дура? — Подумала я. — Зачем заниматься самоедством, лучше спрошу его об этом».

Я подняла глаза и увидела удивлённый взгляд Матвея.

— Что с тобой? — Спросил он, крепче сжимая меня за плечи. — Ты застыла, словно статуя, и напомнила мне памятник в городском парке трёх рыбин «Три сестры». Только ты — моя золотая рыбка.

Я не смогла не среагировать на его взгляд, такой мягкий, любимый и родной. Я улыбнулась, и Матвей продолжил говорить.

— Кстати, мы так и не закончили наш вечер в тот день возле этих рыбин, когда я сделал тебе предложение, и ты сказала мне «да».