В любви случайность не случайна (СИ)

— Но мы должны объединиться, Иветта, что бы ни навредить Матвею и Максу.

— Что вы имеете в виду. — Я тут же позабыла о своей боли, но мои ноги слегка подкосились. Я вошла в беседку и села на круглую скамейку. — Говорите.

Файс вошёл в беседку следом за мной и встал напротив.

— Я говорю о завещании их родителей. — Мужчина засунул руки в свои брюки и в упор смотрел на меня. Сейчас его взгляд не был слащаво-приторным, поэтому я поверила его словам. — Надо сказать, что содержание завещания нас, семью Файсов, ни мало удивило и взволновало. Мы и предположить не могли, что… такое может быть.

— Я вас не понимаю, господин…

— Обращайтесь ко мне по имени, Иветта. Я для вас Эдуард.

Я кивнула, всё ещё ничего не понимая.

— Вы знаете, что после смерти отца братьев Эра, а затем и его брата Туфуса, семейный бизнесом руководил я… Но через два дня наш семейный бизнес или перейдёт в руки братьев, или… будет продан.

— Как это? — Усмехнулась я. — Разве это не ваша собственность?

Эдуар кивнул. Но затем отрицательно качнул головой. — Отец Эра и Туфусав своё время в своём завещании дал указание, что семейный бизнес должен принадлежать только его семье по прямой линии, то есть, он должен переходить от отца к сыну или… должен быть продан. У Эра есть два сына — Матеус и Максимилиан, а у Туфуса семьи не было.

— А как же вы, Эдуард?

Мужчина тяжело вздохнул и ответил. — Я лишь двоюродный брат Эра. Моя мать была сестрой отца Эра и Туфуса, и ей семейный бизнес не принадлежит. И пока, мальчики Макс и Матвей, не достигнут совершеннолетия, я всего лишь веду бизнес.

— Я не думаю, что братья лишат вас средств к существованию. — Сказала я и поняла, что это меньше всего волновало Эдуарда. — Мне кажется, что это ещё не все тайны этого завещания? — Спросила я и Файс кивнул.

— Вы проницательная девушка, Иветта. Я это сразу понял, поэтому к вам и обратился. — Он сделал шаг ко мне. — Прошу вас откажитесь от Матвея. Я имею в виду, перестаньте быть его невестой.

Я вновь застыла от удивления, а мои спина и душа заболели.

— Я объясню, почему я так говорю. — Продолжил говорить Файс. — В завещании Эр потребовал, что бы его мальчики нашли свои половинки в… Голландии. И только при таком условии, они получат наследство, а… несколько десятков тысяч человек продолжат работу на наших предприятиях.

Я не могла осознать, как можно такое требовать от своих детей. А теперь ещё и я попала в такую передрягу. Я не знала, что ответить, но точно знала, что ответа сейчас Файс не получит. Но уходит, не разузнав ещё кое-что от Файса было глупо, и я задала вопрос. — Вы хотите выдать замуж Мэри за одного из братьев?

Эдуард улыбнулся. — Это Мэри так решила, а я не возражаю. И, по-моему, она уже выбрала себе одного из братьев — Матуса, то есть Матвея.

— Мне тоже так показалось. — Сказала я резко встала. Оставаться в беседке не имело больше смысла. Я не могла понять, почему так замёрзла. И лишь встав на ноги, поняла, что на ногах не было шлёпанец. Они спокойно лежали на верхней ступеньке беседки. Я подошла к ним, надела и спустилась со ступенек на садовую дорожку.

— Вы понимаете, что ответа сейчас от меня не получите, Эдуар? — Спросила я, чувствуя, как он медленно шёл следом за мной по садовой дорожке.

— Да понимаю и не тороплю с ответом. Мы в России будем десять дней, так что думайте, Иветта, и помните, что я вам готов помочь…

Мы уже вошли в дом и подошли к лестнице, когда я остановилась, обернулась к Файсу и спросила. — В чём вы мне можете помочь, господин Эдуард Файс?

— Ну, хотя бы… в этом. — Произнёс он и, в одно мгновение, подхватив меня на руки, стал подниматься по лестнице вверх.

Все слова возмущения «застряли в моём горле», когда я, подняв лицо вверх, увидела на лестничной площадке второго этажа… Матвея. Он стоял в домашней одежде и холодным взглядом смотрел на нас.

Эдуард поставил меня на ноги перед Матвеем и произнёс по-английски. — Иветта, случайно упала в саду и повредила себе руку и ногу. Я просто решил ей помочь, Матеус. Не сердись, я оказал девушке помощь…  — Он мило улыбнулся и, пожелав спокойной ночи, медленно пошёл от нас прочь по коридору.

Мы с Матвеем смотрели ему в спину, пока он не скрылся за поворотом. И тут я почувствовала, как мужская рука сжала мой больной локоть железной хваткой.

— Что это…

— Ой! — Не дала я договорить Матвею, своим стоном, и сама приложила другую ладонь к больному локтю.

Матвей тут же сорвал с моей руки платок и воскликнул. — Так это правда?! Ты действительно упала? Как… Зачем ты пошла в сад? — Его холодный вид тут же изменился. Он ожил, а глаза загорелись огнём.

— Что бы посмотреть на инопланетян. — Съязвила я, кривя лицо от боли. И почему боль в локте стала такой сильной? — Матвей, мне надо в свою комнату.

— Зачем?

— Что бы зализать свои раны! Матвей, ты, что не понимаешь? Надо обеззаразить раны, что бы в них не попала…

— Раны? — Оборвал меня Матвей. — Сколько их у тебя?

Я мысленно сосчитала: рана на локте, плюс рана на заднице, плюс сто тысяч душевных ран. Но ответила лишь. — Локоть и… попа.