В любви – то радостно, то больно

Неужели всё дело в этом, в эгоистичных попытках доказать самому себе суровую мужскую исключительность?

Опять сообщение: скучает, любит…

Осторожно, двери закрываются

Люся Степанова – миниатюрная кареглазая блондинка с удивительно шелковистыми волосами цвета спелой пшеницы, точёной фигуркой и рельефными выпуклостями, работающая у нас в цехе кладовщицей – женщина общительная, разговорчивая.

Все домашние и семейные проблемы она запросто выставляла на суд общественности: считала публичное обсуждение взаимоотношений с мужем нормальным и правильным, – пусть не зазнаётся!

На тот момент Люсьен состояла в третьем браке. Сын от первого мужа вырос, жил самостоятельно от маменьки, а супруг – Игорь Вольнов, был человеком скромным, довольно обеспеченным, имел двухкомнатную квартиру в собственности и личный автомобиль.

Звёзд с неба супруг не доставал, но на хлеб с маслом и кусочком сёмужки зарабатывал. Люсеньку любил беззаветно, по причине чего баловал, как мог и на капризы её старался агрессивно не реагировать.

Игорь считал, что женская сварливость, подозрительность и лёгкая вздорность, это признаки неравнодушия. Ему даже нравилось, что Люся ревнует, что тайком роется в его карманах, проверяет звонки и сообщения в смартфоне, эмоционально реагирует на случайно брошенный в сторону симпатичной дамы чересчур откровенный взгляд.

У него этот брак был вторым. С первой женой Игорь развёлся не по своей воле: она была искательницей приключений. С Инночкой он расходился во взглядах на жизнь, в понятиях добра и зла, в отношении к семье и браку. Слишком вольная была горлица.

Спустя год после свадьбы мужчина понял, что это был случайный, ни на чём кроме секса и связанных с ним впечатлений не основанный семейный союз.

Люся была совсем другой. Наверно она немного перегибала со стремлением всё устроить по-своему, всегда и во всём быть лидером, но не была равнодушной.

Заводилась Люся с пол оборота, знала за собой эту особенность характера, но придерживать вспыльчивость не желала: считала скандалы и выволочки обычными приёмами защиты и приемлемыми элементами воспитательного процесса.

Идея переделать Игоря под себя ни на минуту не покидала её милую головку. Люся постоянно, целенаправленно поправляла любое суждение мужа, корректировала его желания и потребности, переворачивала с ног на голову идеи и цели.

Воспитание не позволяло Игорю принимать участие в боевых действиях. Обычно он уступал: прижимал кудрявую Люсенькину головку к своей широкой груди и успокаивал, соглашаясь с любым её мнением. Ему было довольно того, что жена великолепно выполняла добровольно взятые на себя функции домашней хозяйки и кое-что ещё ночами, отчего у него отрастали крылья.

Но однажды что-то пошло не так. Игорёк заартачился, не захотел, видите ли лететь в отпуск, в Дубай, счёл такие траты нецелесообразным, неприемлемым расточительством.

Она не посчитала, видите ли, а он – паразит такой, решил, что имеет право иметь своё мнение!

– Да кто ты такой, чтобы мне перечить! Я сказала, полетим – так тому и быть!!! И не смей противиться. Я всё продумала до мелочей, всё предусмотрела. У меня даже купальник в тему куплен, со стразами, специально для Эмиратов. Как я в нём могу показаться в нищебродной Турции? Думаешь, что говоришь? А девчонки… я же всем-всем сообщила про Дубай. Даже снимки отеля и пляжей показала, а ты… опозорить меня хочешь?

Короче, понесло Люсю по кочкам и буеракам. Орала, как ненормальная, истерику закатила, а когда исчерпала оптимально эффективные, действенные в проблемные моменты семейных склок аргументы, начала в очередной раз шантажировать разводом.

Люся свято верила в свои колдовские чары. В привлекательность верила, в неотразимость, в своё неоспоримое право безраздельно доминировать, поскольку имела основательную версию своего превосходства в виде пары козырных тузов за пазухой и стратегический приоритет между ног.

Она была на сто процентов уверена в беспредельной власти бутона страсти, которым умела ловко манипулировать, в том, что сейчас дожмёт своего любвеобильного Игорька, а он как замороженный – упёрся. С места не сдвинешь.

Обычно в подобных ситуациях муж безоговорочно капитулировал, ещё и виноватым себя выставлял: извинялся, сувенирами и украшениями задаривал, а тут впился в неё пустым безжизненным взглядом, кулачищи сжал, скулами играет.

Люся испугалась, даже съёжилась инстинктивно. Таким она Игоря никогда не видела.

Её расчёт был до безобразия прост: внушить муженьку, что он неправ, что женщина всегда лучше знает, как поступить. Если не получится – сыграть на его сентиментальности, на романтических чувствах, наконец, на великодушии, деликатности и порядочности. Ведь она женщина!

Люся совсем не боялась унизить Игоря, рассердить: он не был капризен и обидчив, ему не были свойственны мужское самодовольное тщеславие и чувство превосходства в семье.