В любви – то радостно, то больно

– Я не шутил, Полина Геннадьевна. Вполне официально заявляю вам –  намерен просить вашей руки. Станьте моей судьбой, выходите за меня замуж.

– Поглумиться захотелось? Мечтаете поместить в коллекцию соблазнённых объектов дурнушку, чтобы было, чего рассказать дружкам в курилке?

– Не угадали, у меня серьёзные намерения. Вы согласны?

– Конечно, нет.

– Напрасно. Я мальчик взрослый, готов нести ответственность, в том числе юридическую, за каждое произнесённое слово. Будьте моей женой. С ответом не торопитесь. Во сколько вы заканчиваете трудиться? Ах, да, на табличке обозначено. В восемнадцать часов на этом месте буду ожидать приговор.

– Если честно – не интересно. Эксперименты подобного рода не для меня. К тому же я вас совсем не знаю.

– А мама, когда удочеряла, что о вас знала? А когда поняла, что с вами не так, разве испугалась и сбежала? Понимаю, что доверие нужно заслужить. Дайте шанс.

– У меня нет оснований доверять вам. И потом, я никогда никого кроме мамы не любила и вряд ли когда-нибудь увлекусь романтическими мечтами.

– Голословное утверждение. Вы не можете знать, как отреагирует ваше сознание и тело, например на прикосновение. Хотите попробовать?

– Своих клиентов вы также дресируете? Наверно зарабатываете прилично.

– Можно я вас поцелую? В губы, как целуются влюблённые.

– Меня… на улице… да вы с ума сошли! Довольно надо мной измываться! Это непорядочно. Прощайте.

– До свидания, Полина. Я не отступлю.

День был наверно самый неудачный за последние двадцать пять лет. Всё валилось из рук, ничего не получалось. Непривычные мысли закручивались в спираль, поднимались куда-то ввысь, падали, разбивались, распадались на отдельные фрагменты. Потом растворялись, плавились, сливались и капали, капали на мозги, отчего становилось то невыносимо сладко, то до одури больно.

Вероника впервые в жизни разговаривала с мужчиной о себе, о нём, о любви, пусть отвлечённо, опосредованно. Как же хотелось девушке верить в то, что её действительно можно полюбить. Её, такую некрасивую, неинтересную, даже уродливую.

Она и прежде грезила на эту животрепещущую тему, но безадресно, расплывчато, словно не участником событий была, а сторонним наблюдателем. Теперь пыталась представить, что целуется, да не с кем-нибудь, с ним, с Леонидом.

У него были мягкие губы, сильные руки. Прикосновения порождали синие блуждающие огоньки, от которых во рту появлялся кислый вкус и чувствительно било током, как случается, если замыкаешь языком контакты на батарейке.

Вероника ни разу в жизни не целовалась, не знала, что люди чувствуют, когда соприкасаются губами и языками, но интуиция подсказывала – это должно быть сказочно приятно.

Девушка сказалась больной, убежала, долго гуляла по городу, чувствуя дурноту, потом вернулась, завела будильник без пяти минут шесть, устроилась с ногами в кресле и сидела неподвижно с закрытыми глазами, пока звонок не заставил сердце трепетать, как мотылёк над цветком.

Вероника спряталась за штору, украдкой выглянула в окно, из которого был виден вход в ателье. Леонид, одетый как жених на свадьбу, стоял с малюсеньким букетом ярких цветов на тоненьких ножках.

– Аквилегия, – узнала цветы Вероника, – мама такие выращивает. Неужели это мне? Что делать, что делать? Кажется, я забыла, что праздник жизни не касается таких чудовищ как я. Обидно. Но прятаться я не собираюсь. Пойду и скажу ему, чтобы прекратил потешаться. Пусть выберет для своих шуточек более подходящий объект.

Леонид улыбнулся, увидев Веронику, поспешил к ней, – гадал, в каком платье выйдет моя принцесса. Остановился на лазоревых и лимонных. Как видите, угадал.

– Не удивительно, успела рассмотреть ваш букет, захотелось подыграть.

– Учитесь читать мои мысли? Это замечательно. Вглядитесь в мои глаза, прочитайте, что о вас думаю. Ну же, вам нечего бояться, я предельно искренен. Приглашаю вас в кафе, там всё обсудим. В этом платье вы гораздо симпатичнее, чем утром.

Веронику передёрнуло, лицо и шея окрасились бордовыми пятнами.

– Нечего стыдиться своей инаковости. Каноны красоты выдумывают те, кому это выгодно. Можете поверить – вашей фигуре, вашему уму и обаянию завидуют многие прелестницы, у которых кроме смазливой мордашки и тонкой талии нечем похвастать. Чтобы почувствовать вкус жизни в любом обличии нужно научиться быть эгоистом. При расставании утром я озвучил некую просьбу, если хотите – желание.

– Помню. Зачем вам это?

– Как я могу почувствовать сладость ваших губ, не имея возможности отведать это изысканное блюдо?

– Вы говорите как опытный сердцеед. Хотите поставить галочку в дневнике совращений? Под каким номером я в вашем списке?

– Информация находится в открытом доступе. У меня была одна женщина, вы можете стать второй.

– Второй? Может, очередной, следующей?