В логове Льва

Пирс, более озабоченный протоколом, нежели политикой, боялся опоздать, и, пока Линкольн пребывал в глубоких раздумьях, пытаясь оценить все возможные последствия изложенной генералом Грантом ситуации, Пирс сидел как на иголках, то и дело бросая взгляд на часы. Угомонился он лишь по возвращении генерала Шермана.

– Боюсь, нам пора, джентльмены, – с этими словами Пирс распахнул дверь в коридор, помахав ладонью в ее направлении и отступив в сторону, чтобы пропустить остальных. Как только он вышел следом, оставшийся Фокс закрыл за ними дверь.

Американская делегация вместе со всеми чиновниками, клерками и должностными лицами занимала весь второй этаж отеля «Брюссель Гран-Меркюр». Выйдя из комнаты с остальными, Авраам Линкольн увидел перед собой великолепную мраморную лестницу, широкие ступени которой сбегали в вестибюль, где всколыхнулся ропот взволнованных голосов, как только Линкольн с сопровождающими показался на верхней площадке.

– Нас и в самом деле уже ждут, – заметил президент, окидывая вестибюль взглядом.

От основания лестницы до самых дверей отеля по обе стороны от малиновой ковровой дорожки выстроились две шеренги вытянувшихся во фрунт воинов почетного караула в серебряных кирасах и блистательных мундирах, – сплошь офицеров бельгийской гвардии. Дальше, за стеклянными дверьми, показался только что подкативший великолепный экипаж. Воины, стоявшие навытяжку, взяв сабли «на караул», хранили абсолютное молчание, чего нельзя сказать о толпе, заполнившей вестибюль у них за спинами. Элегантно одетые люди упорно проталкивались вперед, чтобы собственными глазами увидеть президента Соединенных Штатов, который привел страну к столь славным победам. Появление Линкольна с делегацией встретили ликованием.

Задержавшись на минутку, президент приподнял цилиндр в знак приветствия, после чего вновь надел его, слегка прихлопнув сверху для надежности, – и первым двинулся вниз по лестнице. Генералы Шерман и Грант шагали за ним по пятам, а посол Пирс замыкал шествие. Неспешно спустившись по ступеням, они двинулись через вестибюль к распахнутым дверям.

Тут ропот толпы усилился, возникло какое-то замешательство. И вдруг, к вящему изумлению публики – видимо, от толчка в спину, – один из офицеров почетного караула с оглушительным грохотом рухнул на пол. Как только он упал, сквозь прогал, внезапно образовавшийся в воинской шеренге, протиснулся человек в черном.

– Sic semper tyrannis! <Так всегда с тиранами (лат.)> – громогласно крикнул он, одновременно подняв руку с пистолетом и выстрелив в президента, находившегося в какой-то паре шагов от него.

ПОКУШЕНИЕ!

Время будто остановило свой бег. Упавший бельгийский офицер встал на четвереньки; остальные еще стояли, вытянувшись в струнку по стойке «смирно» во исполнение полученного приказа. Линкольн, ошарашенный внезапным появлением преступника из толпы, остановился и попятился на полшага.

И в этот миг пистолет в руке чужака поймал мишень на мушку – и полыхнул выстрелом.

На войне привыкаешь ждать любых неожиданностей, а оба генерала из свиты президента хлебнули войны через край. Оба были закаленными ветеранами множества конфликтов, оба сумели выйти из них живыми. Оба отреагировали, даже не понимая того, повинуясь бессознательному импульсу и не медля ни мгновения.

Генерал Грант, находившийся ближе всех к президенту, метнулся вперед, заслоняя главнокомандующего от пули своим телом. И рухнул навзничь, когда она угодила в цель. Второго выстрела не последовало.

Генерал Шерман, схватившийся за ножны сабли левой рукой при виде пистолета, правой выхватил оружие, не прерывая плавного движения вскинул его на уровень груди и, сделав длинный скользящий шаг вперед, без колебаний вонзил блистающий клинок нападавшему в сердце. И выдернул его, как только покушавшийся повалился на пол. Наклонился над ним, держа нацеленную саблю наготове, но упавший даже не шелохнулся.

Напоследок Шерман пинком вышиб из обмякших пальцев убитого револьвер, с лязгом заскакавший по мраморному полу.

Кто-то пронзительно завизжал, визг взмывал снова и снова, и застывшее было время снова потекло обычным чередом. Командир почетного караула выкрикивал приказы один за другим, воины в кирасах обступили свиту президента кольцом, обернувшись вовне и держа обнаженные клинки наготове. Линкольн, потрясенный стремительным неистовством нежданного нападения, поглядел на раненого генерала, вытянувшегося на мраморном полу, потом встряхнулся, будто стараясь уразуметь случившееся, поспешно стащил сюртук, сложил его и, наклонившись, подсунул Гранту под голову. Поглядев на кровь, пропитавшую правый рукав мундира, Грант сделал усилие сесть и сморщился от боли.

– Похоже, пуля все еще там, – проговорил он, бережно баюкая правую руку левой, чтобы утишить боль. – Смахивает на то, что кость не дала ей пройти навылет.

– Да позовет ли кто-нибудь, наконец, врача?! – крикнул Линкольн, перекрывая возбужденный гул голосов.