В логове льва

Гранта это ничуть не впечатлило, но он счел за лучшее помалкивать. Дэвис, покинувший мастерскую перед началом демонстрации, вернулся в сопровождении невысокого полного человека в элегантном костюме.

— А, мистер Пэррот, — широко улыбнулся генерал Рамси, — как приятно видеть вас снова! Генерал Грант, это Роберт Паркер Пэррот, выдающийся оружейник.

Это генералу Гранту было куда понятнее.

— Мистер Пэррот, как я рад вас видеть! Я считаю ваше оружие лучшим в мире. Видит бог, с ним я выиграл массу сражений.

— Для меня такие слова дороже золота, генерал, — Пэррот прямо засветился от восторга. — А теперь позвольте показать, почему я просил мистера Эрикссона пригласить вас и генерала Рамси. А вернее, почему мы с мистером Эрикссоном вместе работали над изобретением. Все началось, когда мистер Эрикссон посетил мой кабинет некоторое время назад и увидел на стене британскую заявку на патент совершенно невозможного изобретения.

— Невозможного в том виде, — встрял Эрикссон. — Но усовершенствовать оригинал отнюдь не невозможно для гениев, каковыми являемся Пэррот и я. — Избытком скромности Эрикссон никогда не страдал. — Когда я закончил свой двигатель Карно, я враз подумал о патенте на непрактичный паровой экипаж. Ну, сказал я себе, теперь его можно построить. И на пару мы это и сделали. — Он провел их через комнату к громоздкому объекту, накрытому брезентом. И картинным жестом сдернул покров. — Вот, джентльмены, практичный моторный экипаж.

Машина была настолько новаторской, настолько непривычной для глаза, что окинуть ее единым взором было попросту невозможно. Она представляла собой подобие треугольной платформы с шипастыми колесами на передних углах и единственным колесом сзади. Массивный черный двигатель сидел немного сбоку. На ось двигателя было насажено зубчатое колесо, приводившее в движение устройство наподобие цепи, в свою очередь крутившее шестерню, насаженную на ту же ось, что и два передних колеса. Позади мотора располагалось небольшое сиденье перед рулем, соединенным с поворачивающимся задним колесом. Еще позади двигателя виднелись какие-то циферблаты. Механик завел мотор и отступил в сторону. Пэррот с гордым видом забрался на сиденье, поманипулировал рычагами — и машина медленно покатила вперед. Поворачивая заднее колесо при помощи руля, он медленно прокатился по мастерской, совершив полный круг и вернувшись на место старта, после чего выключил двигатель. Эта демонстрация произвела впечатление даже на Гранта.

— Замечательно! — воскликнул Рамси. — Она достаточно сильна, чтобы буксировать тяжелое орудие по пересеченной местности.

— Да, она способна и на это, — усмехнулся Эрикссон. — Но может даже больше. — Он махнул рукой в сторону двери, где ждали два работника. Они вышли и вернулись с колесным пулеметом Гатлинга. С профессиональной сноровкой поставили перед машиной мостки и вкатили пулемет на платформу между передними колесами.

— Как видите, джентльмены. С небольшим дополнением моторный экипаж становится передвижной батареей.

Грант все еще ломал голову над значением этой новой машины, когда Рамси, повседневно имевший дело с материальным обеспечением артиллерии, охнул от изумления:

— Передвижная батарея — нет, не одна, а целый дивизион! Они подавят противника прямо в логове, истребят его. Ваша машина быстро доставит орудия в бой. Это огневая мощь, которой не сможет противостоять никакая армия. Что ж… по-моему, это изобретение навечно изменит военную историю.

В ТЫЛУ ВРАГА

— Посадка заканчивается, садитесь, будьте любезны, — объявил кондуктор, кивая двум хорошо одетым джентльменам. На обоих были черные шелковые шляпы, дорогие костюмы, в манжетах рубашек — золотые запонки; джентри видно с первого взгляда.

— И где тут первый класс? — осведомился граф.

— Весь этот вагон, сэр, благодарствуйте.

Первым пройдя по коридору, Корженевский откатил в сторону дверь пустого купе. Они сели у окна лицом друг к другу.

— Хрустальные зеркала и бронзовые светильники. Англичане знают толк в удобствах, — генерал Шерман похлопал ладонью по мягким сиденьям.

— Они обожают роскошь и любят потакать маленьким слабостям, — кивнул Корженевский. — Но, боюсь, только сливки общества. Если бы вы заглянули в третий класс этого же поезда, то вряд ли пришли бы в восторг. Правду говоря, мне зачастую кажется, что эта страна очень похожа на матушку-Россию. На вершине аристократы и богатеи, под ними горстка представителей среднего сословия, заправляющих делами, а в самом низу крепостные — то бишь, здесь их кличут рабочим классом — бедствующие, бесправные, больные.

— Граф, да вас послушать — вы сущий республиканец!

— Может, так оно и есть, — криво усмехнулся Корженевский. — Если в моей стране и грядут перемены, то наверняка спущенные сверху. Буржуазия и mushiks[23] не хотят перемен, а крепостные бессильны.