В логове нечисти

В том, что его называли Шишковатым, не было ничего удивительного: он действительно был какой-то шишковатый. Его массивные плечи были устроены иначе, чем у человека, голова не возвышалась над ними, а выдавалась вперед, и шеи, можно сказать, не было совсем. Руки у него были куда длиннее человеческих, а ноги - кривые, как будто он сидит верхом на чем-то круглом. Сейчас, когда Харкорт впервые увидел - а вернее, впервые осознал - эти отличия, ему стало не по себе. Потому что он любил Шишковатого, любил даже теперь, несмотря на эти отличия. Когда он был еще младенцем, Шишковатый качал его у себя на коленке, а когда подрос - гулял с ним, показывая ему всевозможные чудеса природы. Шишковатый выискивал для него птичьи гнезда, которых он сам ни за что бы не смог найти, и объяснял, как их искать. Шишковатый говорил ему, как называются разные дикорастущие травы, которые он до этого считал ничем не примечательными, и объяснял, что вот этот корешок помогает при такой-то болезни, а горький навар из этих вот листьев - при другой. Шишковатый находил для него лисьи норы и барсучьи логовища. И насколько Харкорт мог припомнить, рассказы Шишковатого, как ничьи другие, неизменно оставляли у него ощущение, будто все, что он слышит, необычайно важно. Нагулявшись, они усаживались где-нибудь под деревом, и Шишковатый сочинял для него длинные истории, такие складные, что он верил каждому их слову и многие помнил до сих пор.

- Как бы ты ни мечтал приняться за кабана, придется тебе потерпеть, проворчал дед, обращаясь к аббату. - Смотри как бы тебе не помереть с голоду, не дождавшись. Сколько живу на свете, не видал здесь такого переполоха. Женщины уложили моего блудного сына в самую лучшую кровать и теперь только и делают, что бегают пичкать его горячим вином с пряностями, кормить всевозможными лакомствами, подержать его за руку и попричитать над ним. Просто смотреть тошно.

- А как он себя чувствует? - спросил Харкорт.

- Нет у него никакой особой хвори, которую нельзя было бы вылечить двенадцатью часами крепкого сна, но они так пристают к нему со своими заботами, что он не может глаз сомкнуть. Твоя мать - прекрасная женщина, но иногда она бывает уж чересчур усердна.

Видя своего деда в таком настроении, Харкорт понял, что расспрашивать про дядю дальше нет никакого смысла.

- А что нужно было у нас римлянам? - спросил он. - Или просто заглянули мимоходом?

- Римляне никогда не заглядывают просто мимоходом, - сказал дед. - Им много чего было нужно. Для коней - овса, а для людей - окороков, и солонины, и колбас, и вообще всего, на что они только смогли наложить лапу. Они нагрузили свои две повозки до того, что оси стали трещать. И за все дали мне расписку - не знаю, какой от нее толк.

- Может быть, придется ехать в Рим, чтобы по ней получить что полагается, - сказал аббат. - Или, по крайней мере, в ближайший лагерь легиона, где бы он ни был. Слава Господу нашему, что они миновали аббатство.

- Они прекрасно знают, что у аббатов много не выпросишь, - сердито возразил старик. - И что мне как верному гражданину Империи некуда будет деться и придется дать им все, что попросят.

- Сдается мне, - заметил Шишковатый, - что уж слишком дорого обходится тебе твое гражданство, а толку от него в конечном счете никакого.

Старик, ничего не ответив, спросил Харкорта:

- Рауль говорил тебе, в чем там было дело?

- Совсем немного. Даже очень мало. Он пытался что-то мне сказать, но я не дал. Он сказал, что нашел призму Лазандры.

Аббат мгновенно сел прямо, словно его подбросило.

- Призму? - воскликнул он. - Ту самую, о которой мы с тобой сегодня говорили?

- Ту самую, - подтвердил Харкорт. - В которой, как говорят, заключена душа святого. Дед сразу взял быка за рога:

- Он ее привез?

- Нет. Он знает только, где она.

- Вечно он чего-то ищет, - недовольно сказал старик. - Никак не уймется. Не успеет вернуться после одной сумасбродной затеи, как уже задумывает следующую.

- Но ты ведь рад, что он вернулся.

- Конечно, рад. Он мой единственный сын. Он и твоя мать - вот и все мои дети. Во всяком случае, о других мне ничего не известно.

- Если Рауль прав... - начал было аббат.

- Когда речь идет о таких серьезных делах, - сказал старик, - мой сын никогда не врет. Он невозможно привирает в своих рассказах, чтобы они были поинтереснее, но если он говорит, что видел что-то, значит, на самом деле видел, можете быть уверены. Если он говорит, что знает, где призма, значит, она там.

Аббат поспешил исправить свою ошибку.

- Конечно, не всякой легенде можно верить, но если правдивый человек клянется, что видел главный предмет, о котором говорится в легенде, то это, значит, уже не просто легенда.

- Дядя так и сказал, - подтвердил Харкорт. - Он сказал, что это уже больше не легенда. Что он знает - призма существует. И знает, где она.

- На Брошенных Землях? - спросил Шишковатый.

- Видимо, да. Он ведь оттуда пришел. Сказал, что не смог до нее добраться, потому что их было слишком много. Только не сказал кого.