В логове нечисти

Харкорт выхватил меч, но еще раньше, чем он сделал выпад, на гарпию бросилась Иоланда, высоко подняв свой кинжал. Кинжал опустился, снова поднялся и вновь опустился, из-под него брызнула кровь. Гарпия обмякла и свалилась с лежавшего на земле аббата. Иоланда, стоя на коленях, продолжала наносить удары. Харкорт осторожно оттащил ее и помог подняться на ноги. Аббат сел, и Харкорт опустился рядом с ним на колени. Сутана аббата была в крови.

- Ох, мои ноги! - задыхаясь, простонал аббат. - Они горят огнем там, где вонзились ее когти. И еще она укусила меня в плечо.

Шишковатый склонился над аббатом.

- Давай-ка посмотрим, что там у тебя, - сказал он.

- Она впилась бы мне прямо в глотку, если бы я ее не оттолкнул, продолжал аббат. - Если бы она впилась мне в глотку...

- Знаем, знаем, - перебил его Харкорт. - Только ведь она до глотки не достала. Покажи, что она тебе сделала. Он принялся развязывать на аббате пояс.

- У меня есть мазь, - сказал Шишковатый, - чтобы лечить раны. От нее будет сильно жечь, но тебе придется потерпеть. Гарпии питаются падалью, и ее пасть могла быть ядовита.

Он отошел и вернулся с баночкой мази, которую достал из своего мешка.

- - Теперь перестань голосить, - строго сказал он аббату. - Мы будем тебя лечить, а ты своими воплями нам мешаешь.

Сняв с аббата сутану, они увидели, что его ноги изодраны в кровь, а на плече из глубокого укуса сочится кровь.

- Держите его, - сказал Шишковатый. - Эта мазь жжется, как адское пламя. Держите его как можно крепче. Я должен как следует ее втереть.

Аббат вопил, визжал и бился, но Харкорт с помощью Иоланды держал его, пока Шишковатый втирал свою мазь. Когда аббата наконец отпустили, он сел, скривившись от боли.

- Могли бы быть со мной поласковее, - пожаловался он. - С людьми в моем сане нельзя обращаться так грубо. А ты, - он повернулся к Шишковатому, - мог бы не так стараться, никакой необходимости в этом не было.

- Я хотел покончить с этим побыстрее, - сказал Шишковатый. - Но мазь надо втирать как следует, иначе от нее не будет никакой пользы.

Харкорт натянул на аббата сутану и принялся снова завязывать пояс. Аббат оттолкнул его руку.

- Я прекрасно могу сделать это и сам, - сказал он.

- Сварливый у нас больной, - заметил Шишковатый. - Никакой благодарности за все, что мы для него сделали.

Иоланда подобрала кинжал, который уронила на землю, и вытерла его сначала о траву, а потом о свой плащ, уже давно не белый, а заляпанный грязью и весь в жирных пятнах. Теперь, когда к этому прибавилась еще и кровь с кинжала, он стал выглядеть особенно живописно. Подойдя к мертвой гарпии, Иоланда ногой перевернула ее на спину. Из тела гарпии торчал обломок стрелы.

- Ничего этого не случилось бы, - сказал Шишковатый, - если бы мы оставили ее в покое. Она бы все равно издохла. И нечего было ее трогать. Когда видишь змею с перебитым хребтом, не надо пытаться ее вылечить. Я ведь тебя предупреждал, - повернулся он к аббату. - Говорил, чтобы ты отошел подальше. Но ты со своей мудреной христианской этикой...

- С самого начала, как только мы отправились в путь, ты позволяешь себе отпускать ехидные замечания по поводу моих христианских чувств, огрызнулся аббат. - Вот что я тебе скажу - что бы ты ни думал о моей христианской этике, она куда лучше любой другой. И той, которой придерживаешься ты, в том числе.

- Я никакой этики не признаю, - ответил Шишковатый. - С точки зрения любой религии я совершеннейший безбожник, ведь я вообще ни во что не верю. Я только не могу понять, почему так изменились твои взгляды. В первый же день ты со своей огромной булавой набросился как бешеный на тот лесной бугор и сровнял его с землей, даже не зная, что это такое. А теперь очертя голову и невзирая ни на какие предупреждения кидаешься на помощь заклятому врагу, и больше того...

- Прекрати немедленно, - сказал ему Харкорт повелительным тоном. - Ты уже который день пристаешь к аббату. И без всякого повода, а просто чтобы его позлить. Не понимаю, что за удовольствие это тебе доставляет, но, ради Бога, прекрати.

- Все дело в том, что при этом он ничего такого в виду не имеет, сказал аббат. - Говорит, что не признает никакой этики, но это вовсе не так, хотя его этика временами выглядит довольно забавно. Хвастает, будто он безбожник, но он никакой не безбожник, и больше того...

- И ты тоже замолчи, - перебил его Харкорт. - Замолчите оба.

- Ну хорошо, - сказала Иоланда, - теперь, когда все помирились, что мы будем делать дальше?

- Пойдем вперед, - ответил Шишковатый. - Здесь оставаться опасно. Как только слухи разнесутся по округе, здесь отбоя не будет от любопытных, которые захотят поглазеть на поле боя. И от мародеров тоже, скорее всего. Там много чего можно подобрать.

- Сдается мне, - проворчал аббат, - что с той самой минуты, как Жан перевез нас через реку, мы все время спасаемся бегством. То кто-то за нами гонится, то нам кажется, что кто-то за нами гонится.

- Так или иначе, - решительно сказал Харкорт, - я считаю, что Шишковатый прав. Надо двигаться вперед как можно быстрее. Как насчет этого, Гай? Осилишь?