В логове нечисти

Харкорт пододвинул стул, залез на него и принялся подавать ей травы, на которые она указывала.

- Ну вот, - сказала она наконец, - думаю, этого хватит. Я тут буду кое-что напевать про себя, пока питье варится, так вы не обращайте внимания. Не думайте, пожалуйста, что это просто старушечья блажь. Так сказано в рецепте, и хоть я подозреваю, что все это совсем лишнее, все-таки никогда не пропускаю ни единого слова - а вдруг и в самом деле так надо?

Опустившись на колени перед очагом, она принялась толочь и растирать разнообразные травы, которые подавал ей Харкорт, и перемешивать их в большом горшке, куда время от времени добавляла какие-то жидкости из маленьких пузырьков и порошки из причудливо расписанных коробочек. При этом она не переставая приговаривала что-то нараспев - не то заклинания, не то молитвы. Путники во все глаза смотрели на это странное зрелище, продолжая в то же время уписывать похлебку, потому что изрядно проголодались, хотя нельзя сказать, чтобы она отличалась изысканным вкусом. Глотая ложку за ложкой, Харкорт старался не думать о том, из чего она сварена - из крыс, мышей, головастиков или жаб.

Наконец питье было готово, и старуха Нэн сказала Харкорту:

- Подержи-ка своего приятеля, пока я буду в него это вливать.

Аббат все еще что-то бормотал и, казалось, не понимал, где находится, но когда Харкорт подошел к нему, крепко схватил его за руку и не хотел отпускать. Когда старуха подносила к его губам ложку с питьем, он делал слабые попытки сопротивляться, но в конце концов ему приходилось глотать понемногу, хотя гораздо больше стекало ему на бороду.

- Ну, наверное, хватит, - сказала наконец старуха. - Кое-что он все-таки проглотил. Через некоторое время попробуем еще раз. К утру ему должно полегчать.

Она и Харкорт вернулись к очагу, где сидели остальные. Шишковатый подбросил дров, и пламя разгорелось ярче. Иоланда пыталась поддерживать разговор с троллем, но без особого успеха. Он сидел съежившись и крутил в руках конец веревки, свисавшей с его шеи.